|
||||||||||||||||
| Часть 4 | ||||||||||||||||
|
Глубокоуважаемый Игорь Федорович, я только собирался Вам написать, как пришло Ваше письмо. Сначала по вопросу наиболее Вас интересующему. Сергей Теперь к практической стороны вопроса. Мясковский, по существу, есть прежде всего композитор, и композитор, на мой взгляд, весьма даровитый. Так как он к тому же и весьма плодовитый автор, то, естественно, у него очень немного времени. Несмотря на всю свою любовь и привязанность к "Музыке", он даже ей с очень большим трудом уделяет то немногое время, какое он может. Но помимо этих, чисто "сердечных" работ, он еще снискивает себе пропитание службой в царевой канцелярии, где он "производит каких-то дурней в следующие чины". Это тоже отнимает время, но эту службу он даже любит, если только можно так выразиться, ибо в ней нет музыки. Всякие же уроки, переложения и т. п. "музыкальные" работы он совсем не переносит и никогда ими не занимается. Однако эти работы приобретают совсем иной характер, раз он соприкасается с Вашим творчеством. Тут он может и, несмотря на всякое брюзжанье, даже с плохо скрываемым восхищением заняться ими. Единственный, значит, вопрос может быть разрешен следующим образом. Поручая Н. Я. "Весну священную" и "Соловья", а если Вам понравится, и дальнейшее, Вы освободите его от Симфонии. Тогда у него найдется время, а что он выполнит работу так, как никто другой, за это уже можно поручиться. В дальнейшем она уже и затруднять его не сможет, ибо такого скопления, как теперь (из-за застрявшей же Симфонии ведь главным образом), ведь и не будет. Что же касается Симфонии, то для корректирования ее я могу порекомендовать Вам превосходного музыканта, тоже одного из сотрудников "Музыки", некоего Б. В. Карагичева. Он, помимо того, что вообще хороший музыкант, еще отличный теоретик и знает Симфонию, так как играл ее у Сараджева в оркестре. Сараджев, который также питает к Вам и всему от Вас исходящему, тоже, когда я с ним советовался по этому поводу, поручился, что Карагичев сделает это великолепно. Наконец, знает Карагичева и ценит его и Мясковский. Итак, если бы все эти рекомендации возымели бы в Ваших глазах ценность, то вопрос с Симфонией был бы разрешен. Что же касается Карагичева, то в ближайшие дни он появится в Москве и, по обыкновению, остановится у меня. Сколько он пробудет — не знаю, ибо его, кажется, хотят пригласить преподавателем в Саратовскую консерваторию, но сие произойдет вряд ли ранее второй половины сентября, да и в Саратове у него класс небольшой, так как там есть еще теоретики. Покончив с эпизодом "корректурно-мясковским", перехожу к инциденту с Вашей заметкой. Переводил ее человек, владеющий французским как прирожденный парижанин, да еще доктор философии Сорбонны и в прошлом музыкант. Однако все бывает на свете, и явно все же, что перевод оказался слабым. Я очень рад, что Вы хотите исправить эту оплошность, но я очень бы желал, чтобы это вышло не так конфузно для "Музыки". А конфузным было бы именно помещение нового перевода той же самой статьи. Нельзя ли это сделать в какой-либо иной форме? Вроде, что ли, заметки по поводу не точно переведенного письма из "Montjoie!", с исправлением неверного и с кое-каким хотя бы новым материалом. То что Вы сообщаете о финальном хоре "Хованщины", ядовито и любопытно. Можно ли об этом опубликовать? За намерение не надолго прислать хор — большое спасибо, буду ждать; жаль только, что на днях Мясковский уже уезжает в Питер на свою службу и до присылки хора не доживет здесь. Еще о сочинениях Ваших: не сможете ли Вы прислать мне японские романсы с подписанным японским текстом, хотя французскими литерами? Обещали здесь в летних концертах Кусевицкого "Петрушку", да не сыграли. Впрочем, слава Богу, ибо дирижер, хотя и знающий, но совсем бездарный. Ну, Игорь Федорович, пока всего, всего хорошего. Буду ждать от Вас всяких приятных вещей и уведомлений по поводу всяческих моих соображений в этом письме. Искренне Ваш Вл. Держановский АрхСБ, № 40/1155 — 58. Послано в Устилуг. Публикуется впервые. И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Устилуг [20 августа/2 сентября 1913] Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Большое спасибо за Ваше письмо. Ну и чудак же Мясковский! По моему разумению для "шокинга" я все же повода ему не давал, хотя что есть повод? Повод есть то, что иногда дают, а когда не дают, то приходится искать (не подумайте, что я хочу бросить музыку и предаться философии) — раз ищут и находят, то это равносильно тому, что дали его. Тут уж ничего не поделаешь! Посоветуйте, как написать ему о том, что я прошу его прокорректировать "Соловья" и "Весну", хотя эти две вещи сейчас еще не мучают меня, ибо — первый еще не готов, а вторая (партитура) будет гравироваться после окончательного окончания "Соловья". Теперь о Карагичеве. Конечно, с удовлетворением поручу ему Симфонию, из которой Andante я почти прокорректировал целиком во время своего convalesceuse [выздоровления (франц.)] в Париже. Как его имя-отчество и куда писать или же опять-таки действовать через Вас? И об этом напишите мне, пожалуйста. Что касается японских песен, то это будет возможным устроить тогда, когда я сам буду иметь японский текст. Я сочинил музыку на русский перевод Брандта, который издан маленькой брошюркой и даже без упоминания имени издателя, называется эта книжка "Японская лирика". Хор [Финал из "Хованщины" (прим. И. Стравинского)] же Вам вышлю — если хотите, можете его послать Мясковскому, но к 15-му сентября прошу его мне вернуть, а если можно и раньше. Я совершенно с Вами согласен, что второй перевод моего письма в "Montjoie!" был бы для "Музыки" конфузным; поэтому если время мне позволит теперь же сделать нечто вроде этого письма (с упоминанием о неточности появившегося в № 141 "Музыки" перевода), то сделаю это на днях — а то придется подождать, ибо, повторяю, я бесконечно завален работой. Теперь три вопроса: 1) я до сих пор не знаю, получен ли Вами взнос за 1913 год (за "Музыку"); 2) получили ли Вы статью Флорана Шмитта, которую я хотел Вам послать в последнем письме, — дело в том, что жена моя уверяет, что видела эту статью валяющейся где-то, тогда как я почти уверен, что Вам послал. 3) не столько вопрос, сколько просьба только — пришлите мне, пожалуйста, недостающие номера "Музыки". Я не имею следующие номера — 125-й, 126-й и 133-й и прошу наложить на них платеж, ибо я должен поплатиться за свою неаккуратность. При перевозке книг и журналов из-за границы куда-то эти номера затерялись. Ну, пока все, больше ни полслова. Всегда искренне преданный Ваш Игорь Стравинский В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 25 августа [7 сентября] 1913 Глубокоуважаемый Игорь Федорович, Карагичев (Борис Васильевич) сейчас у меня, но сколь долго сие продлится — никто не знает. Во всяком случае, присылайте корректуру на мое имя; а ежели он уже тронется в Саратов, то сейчас же вышлю ему туда. Ну, а когда он сделает эту работу: куда отсылать партитуру? Вам или прямо Юргенсону? Всяких благ, скоро напишу, а сейчас — лишь бы скорее выяснить с Симфонией — отмахиваюсь открыткой. Всегда Ваш Вл. Держановский В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 25 августа [7 сентября] 1913 [...] Получено письмо от Устилужской владетельной особы. Напишу завтра. [...] В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 26 августа [8 сентября] 1913 [...] Стравинушка прислал письмо, в котором всячески конфузится, но все же старается выгородиться и выглядит совсем дитёй. Спрашивает все же, как быть с Николаем Яковлевичем (с "Весной" и "Соловьем" — Симфония же препоручена Борису Васильевичу). Я ему пока еще не отвечал, ибо оказалось, что сии вещи пока не спешные, ибо "Весна" окончательно будет гравироваться после того, как окончательно будет окончен "Соловей". Отвечу же — [нрзб.], остерегайтесь "шокингов", попросите "Николая Яковлевича" быть добреньким... Прислал он [нрзб] и заключительный хор "Хованщины". Это великолепно и, на мой скромный вкус, интереснее (глубже и суровее), чем у Корсакова, а вместе с тем звучать должно пленительно. [...] И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Устилуг 29 августа [11 сентября] 1913 Глубокоуважаемый Владимир Владимирович, очень Вам благодарен за то, что пристроили мою корректуру у Карагичева, — поблагодарите и его от меня многократно. Я высылаю ее Вам заказной бандеролью. Пусть он вышлет по проверке ее прямо Юргенсону. Я не смею принять труд Карагичева безвозмездно, оттого прошу очень настоятельно назначить гонорар — пусть это его не обидит. Будьте и на этот раз моим посредником, добрейший Владимир Владимирович! Я посылаю лишь первую, вторую и четвертую части Симфонии. Третью — "Largo" — я почти прокорректировал и вышлю сам Юргенсону. Сведения, которые я Вам дал о моем финальном хоре к "Хованщине", можно опубликовать, но, конечно, не от моего имени. Искренне Ваш И. Стравинский Г. П. Юргенсон — И. Ф. Стравинскому Москва 30 августа [12 сентября] 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, дабы ускорить выход из печати Вашей Симфонии, отдал гравировать голоса по партиям, бывшим у Сараджева. Крайне желательно было бы иметь поскорее музыку печатной, так как есть несколько лиц, желавших исполнить ее. Убедительно прошу Вас сделать все возможное с Вашей стороны, дабы закончить чтение корректуры партитуры! В надежде, что Вы внемлете моей просьбе, остаюсь готовый к услугам. Г. Юргенсон Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Петербург 31 августа [13 сентября] 1913 [...] Теперь насчет Стравинского; я "определенно" (выражение Соломоши) не расположен делать корректуры и вовсе не хочу, чтобы он мне писал; устройте уж это как-нибудь во избежании неловкостей. [...] Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Петербург 2 [15] сентября 1913 Дорогой Владимир Владимирович, со Стравинским у меня никакого недоразумения ведь нет, я только вовсе не имею аппетита к каким бы то ни было корректурам и если прошу Вас его об этом оповестить, то лишь для того, чтобы не быть вынужден непосредственным отказом [...] создавать отношения заостренья. [...] И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Устилуг 3/16 сентября 1913 Глубокоуважаемый Владимир Владимирович, еду в конце этой недели в Кларан (Suisse). Симфонию на днях должны получить, успокойте на этот счет Г. П. Юргенсона — уж очень отчаянные письма он мне пишет. Всегда Ваш И. Стравинский И. Ф. Стравинский — Г. П. Юргенсону Устилуг 3/16 сентября 1913 Глубокоуважаемый Григорий Петрович, не гневайтесь на меня за Симфонию. Я перенес очень тяжелую болезнь (тиф), после которой мне нельзя было усиленно заниматься — а тут подвернулась срочная работа — сочинение оперы "Соловей" для Свободного театра. За всем, положительно, я не в состоянии был угнаться — пришлось поручить корректирование Симфонии г-ну Карагичеву, от которого Вы и получите три части (Andante я Вам пришлю сам — там будут изменения). С наилучшими пожеланиями. И. Стравинский Когда выйдет партитура "Звездоликого"? Я еду на днях на жительство в Швейцарию — мой адрес тот же, что и раньше, — Suisse, Clarens, Chatelard Hotel. Был бы Вам крайне признателен за высылку мне в Швейцарию как авторских экземпляров "Звездоликого" (оркестровые партии), так и переложений Крейна для трио кусков из "Жар-птицы". И. Стравинский В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 4[17] сентября 1913 [...] P. S. Со Стравинским все же выходит нескладно и я совсем не знаю, что же мне теперь делать, ибо ведь он спрашивает у меня совета. [...] Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Петербург 8 [21] сентября 1913 [...] бросьте на меня сердиться (я это прочел между строк последней открытки) и поверьте, что я собираюсь сделаться Вам послушным. Но не в этом пункте: Стравинском. Мне вся эта история с ним претит. Он просто привык бить баклуши, а для веселого провождения времени сочинять музыкальную ахинею. По-видимому, он просто не умеет корректировать; раньше это делал ему Штейнберг, теперь он хочет взвалить на меня, а самому раскатываться по заграницам — пусть посидит дома. Я говорю откровенно, против "Соловья", быть может, я ничего бы не имел (Гнесин очень его выхваляет, хотя боится, что Стравинский его теперь испортил, так как 1-я картина была сочинена еще во времена "Жар-птицы"), но мой горизонт так заволочен, что я решительно не знаю, почему мне нужно будет считать себя менее занятым, нежели Стравинский, — корректура крупных сочинений вещь вообще невероятно утомительная и кропотливая. [...] У меня в характере есть вообще одна черта, которую Вы, конечно, за полторы недели не могли не заметить: я отличаюсь, при работе, одержимостью; если я чем-нибудь действительно серьезно займусь, то становлюсь и вполне невменяемым и неспособным к чему-нибудь иному; поэтому я ужасно боюсь Стравинского — я знаю, что занявшись корректурами, я все прочее брошу, пока не отделаюсь [...]. Во всяком случае — так как Стравинский не "Музыка", то я предоставляю окончательное решение (не только в отношении "Соловья") Вашей совести, в тайне надеясь, что не станете совершать надо мной нравственного насилия (!). Но к черту Стравинского! [...] Да, обратили ли Вы внимание на программы Кусевицкого? Ведь это же прямо позор: сочинениям русских авторов отведен лишь один концерт (из 8!), да и то каким [— ] Глазунов, Римский-Корсаков, Рахманинов и Стравинский, и больше ни в одном концерте крупинки русской, знаменательно! [...] Так о Стравинском подумайте, справившись со своей нередакторской совестью. По-моему, ему полезно поработать. [...] В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 9 [22] сентября 1913 Глубокоуважаемый Игорь Федорович, где вы сейчас? Верен ли адрес, по которому я пишу? Когда подтвердите его, то получите шмиттовскую рецензию, которая у меня. Недостающие номера "Музыки" я выслал в Устилуг, платежа же, разумеется, никакого не надо — стоит ли на 40 копеек? Еще если бы на 4000 рублей, но для этого надо, чтобы адресатом был лорд Бичем!!! Корректуру Карагичев увез в Саратов и должно быть очень скоро сделает и, думаю, хорошо. Г. П. успокоился, тем более что Купер снял Симфонию с программы . Все же еще есть о чем писать и скоро напишу. Всего хорошего. Ваш Вл. Держановский В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 10 [23] сентября 1913 [...] "Весну" я, так и быть, постараюсь сплавить Карагичеву (справится ли он и как же тогда Ваша статейка для "М."?). Что же касается "Соловья", то ведь Вы до него готовы снизойти и сами, да и когда-то он еще будет! К тому времени и делов у Вас станет меньше (дети подрастут) f...]. Итак, соблаговолите Вы известить Устилужского принца о наших проектах. Кстати, Вы к нему придираетесь. Вовсе уж не такой он лодырь и по заграницам катается не для препровождения времени, а для здоровья. Корректировать же, должно быть, правда не умеет, да и к тому же должен "сочинять дальше" и весьма спешить. [...] P. S. А финал "Хованщины"? Беляев должен был его передать Вам, а я должен его отослать. Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Петербург 12 [25] сентября 1913 Дорогая моя Держанушечка, я очень жалею, что Вы столь выгодно для г-на Стравинского поняли мое длинное послание; я все-таки не теряю надежды, что совесть в Вас заговорит и Вы подумаете не только об удобствах упомянутого коммерческого человека, но и простого смертного петербургского чиновника, который, наверно, не так уж любит корректуры не только чужих, но даже своих сочинений. Я тоже надеялся, что, расписывая о разных совестях и т. п., дал и некоторое поле для междустрочных заключений (извините — вице-губернаторский строй мысли); а ведь мне просто не хотелось очень уж категорически отказываться, но, однако, видимо, приходится. Одним словом, на Стравинского, с его коммерческими операциями, необходимостями "сочинять дальше" и т.п. мне решительно наплевать (извините); пускай себе корректирует сам (обратитесь к истории — Бах, при всей своей продуктивности, еще и сам гравировал свои штуки) или обращается к Глазунову, Лядову, Штейнбергу или кому еще угодно из приятелей; что касается здоровья, то теперь не болеют только те, у кого нет денег, а кроме того, не думаю, чтобы в Кларане жил он с меньшими удобствами, нежели в своем герцогстве. А кроме того, я думаю, что когда он с каким-нибудь заказом сорвется и должен будет прекратить свою спешку, то это будет только для него полезно — он обратится к настоящему творчеству; этим я не хочу сказать, что он теперь скверно пишет (для этого он слишком талантлив), но творчество его, несомненно, беднеет и мельчает, несмотря на всю свою страшную внешность. Итак, Стравинский побоку. А что Вас касается, то Вы можете с полной наивностью советовать ему обратиться к Штейнбергу — что они приятели, известно из посвящений и вообще. Хор его к "Хованщине" красиво и с суровым настроением сделан, но лучше ли Корсакова, судить не могу, так как того не имею под рукой. Высылаю его Вам [...]. Так как Вы упомянули в своей писульке о "Весне священной", то я должен Вам напомнить одно из московских собеседований, в коем я намекал, что настолько к весне этой охладел, что писать о ней даже не не хочу, а просто не могу — она мне вполне безразлична. Надолго ли у меня сохранится это к ней отношение, не знаю; я ее тут недавно просматривал, одобрял, но шевеления в нутре от этого не восчувствовал и потому при всем желании (больше, впрочем, Вашем, чем моем) писать о ней не в состоянии — ведь это не библиографический материал! Для того, чтобы у меня могло явиться желание написать о ней хотя пару слов, нужно, чтобы кто-нибудь на эту штуку напал с самой яростной жестокостью, а покамест я глух и нем. Еще на секунду вернусь к корректурам. По зрелому размышлению и по силе сочувствия я убедился, что с большим удовольствием соглашусь оркестровать прокофьевскую "Маддалену", нежели работать на Стравинского. Тут по крайней мере я знаю и вижу, что у человека действительно нет времени [...]"°. И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Кларан [около 15/28 сентября 1913] Многоуважаемый Владимир Владимирович! Свой адрес я сообщаю на обороте. Жду от Вас известий, обещанных еще в Вашей открытке 9/IX. Хор к "Хованщине и статью Флорана Шмитта высылайте. Очень прошу сообщить, куда выслать гонорар за корректуру Карагичеву и сколько это выходит, ибо я не знаю сколько страниц в Симфонии (за вычетом страниц "Andante", которое я на днях вышлю Юргенсону). Очень прошу Вас поместить в "Музыке", что статья о "Весне священной" является неавторизованным переводом из такого-то номера "Montjoie!", ибо это не дает мне покоя. Если возможно, приведите самую статью по-французски. Искренне Ваш И. Стравинский С. П. Дягилев — И. Ф. Стравинскому Венеция [16] 29 сентября 1913 Буду в Лозанне завтра утром. Обнимаю. Сергей С. П. Дягилев — И. Ф. Стравинскому Сион [17] 30 сентября 1913 Приезжаю в Монтрё около 10.15. Сергей И. Ф. Стравинский — А. Н. Скрябину Кларан 17/30 сентября 1913 Добрейший Александр Николаевич, напоминаю Вам еще раз, что поезд из Лозанны идет в 10 часов 40 минут — в 11.30 Вы в Кларане. Крепко жму Вашу руку — сердечный привет Вашим. Ваш Игорь Стравинский P.S. Вчера играл Вашу Седьмую сонату и мнения своего не переменил. Жду же Вас с нетерпением, чтобы показать и рассказать, что мне особенно дорого в ней. А. Н. Скрябин — И. Ф. Стравинскому Уше [17] 30 сентября 1913 Непредвиденный случай не дает возможности приехать. Бесконечно сожалею. Почтительный привет Вашей супруге. Сердечный привет. Скрябин А. Н. Бенуа — И. Ф. Стравинскому Петербург 17/30 сентября 1913 Дорогой Игорь Федорович, получив Ваше письмо, я положил его перед собой на столе и сказал себе — "сегодня вечером поболтаю с Игорем". Но прошло с того момента много-много дней и я все не находил минуты, когда можно было бы мне это сделать. Лежало Ваше письмо и в столичном номере гостиницы "Националь" в Москве (лежало даже в Генуе, куда я ездил), лежало и здесь около двух недель у самых ног приглянувшейся девушке Стеллецкого. Оно укоризненнее и укоризненнее глядело на меня, но подходящий момент не наступил. Наконец, сегодня вышло так, что какая-то мучительная корректура пришла к концу, Добужинский из Москвы известил, что я здесь могу остаться еще неделю, как-то вдоволь днем выспался. Вот я и сижу и "болтаю" с Игорем. Дорогой мой, ведь это, в сущности, грустно, что мы должны жить врозь. Мне все кажется мы бы с Вами наделали больших дел вместе. А вот так — ничего не выйдет (совместного). Да и все как-то разошлись. Сережа [нрзб.] После того, что мы в Бадене обсудили с ним баховский балет, он должен был приехать ко мне в Лугано и даже привезти с собой Равеля. Но вместо этого ни слуху, ни духу. Исчез без вести — так, что даже я готов верить таким очаровательным слухам (до Вас тоже, видимо, дошли), что Вацлав женился на венгерке — мило, правда, а Сережа (с горяча?) "продал свое дело какому-то антрепренеру"! Не знаете ли Вы что-либо о нашем безутешном [нрзб.]? Вообще-то я как в чаду ... На руках […] Гольдони, которая должна идти очень скоро, и кроме того готовим "Бесов", коими откроем сезон, да и всякие старые долги. "Соловей" меня безумно интересует: когда Вы думаете, что он поспеет и пойдет? Не теряю надежды его еще получить в качестве подарка, хотя и уверен, что Рерих сделает чудесно. Но вот кое-что он, наверное, не одолеет, а это меня бы заняло чрезвычайно! Дорогой, напишите мне снова поскорее. Даю Вам слово, что отвечу без проволочек и, если Вам что нужно, — сообщу. Обнимаю Вас и целую ручку Катерине Гавриловне, которой и моя жена шлет свои самые сердечные поклоны. Люблю Вас. Александр Бенуа И. Ф. Стравинский — А. Н. Бенуа Кларан 20 сентября/3 октября 1913 Сохраните все это письмо в себе. Дорогой, дорогой друг, пишу Вам под очень тяжелым впечатлением и в сильном упадке духовных сил своих. Третьего дня и вчера мы провели время с Сережей, который по пути из Венеции в Париж заехал ко мне. Сегодня получил Ваше доброе письмо и был ему искренне обрадован. Я ничего не знал о свадьбе Нижинского, ибо все последнее время газет не читал и узнал сие лишь от Сережи. Как ни трудно этому поверить — делать нечего и веришь! Разумеется, это переворачивает все — буквально все в нашем деле — да Вы и сами можете предвидеть все последствия этого — для него все кончено, для меня же, быть может, надолго отнята возможность увидеть что-либо ценное в области хореографии и, что еще важней, увидеть мое детище, с такими невероятными усилиями получившее хореографическое воплощение. Ах, дорогой мой, вот это последнее детище и не дает мне ни минуты покоя. Какой-то невероятный скрежет бесовский вокруг него. Сережа рассказывает факты тяжелой для меня измены лиц, относившихся с большим энтузиазмом или с непоколебимой симпатией к моим прежним произведениям. Ну что же, — говорю или, вернее, думаю я, — это так и должно быть — но за что же сам Сережа как бы пошатнулся к "Sacre" — вещи, которую он на репетициях иначе не слушал, как с восклицаниями "божественно!". Он даже сказал (что, собственно, можно было бы рассматривать как комплимент), что эта вещь должна была вылежаться после сочинения, ибо публика недостаточно подготовлена к ней еще, — но почему он никогда раньше не упоминал о применении этого метода — ни в период "Мира искусства", ни позже. Просто-напросто, я боюсь, он находится под дурными влияниями, которые, думается, не столько морально, сколько материально сильны и очень. Правду сказать, резюмируя свои впечатления об его отношении к "Sacre" я прихожу к заключению, что он не анкуражирует [поддерживает, поощряет (от франц. encourager)] меня в этом направлении — то есть я лишен единственной и самой верной опоры в деле пропаганды моих художественных идей — согласитесь сами, что меня это совершенно сбивает с ног, ибо не могу же я, поймите, не могу сочинять того, что от меня хотят, — то есть повторять себя же — кого угодно повторяй, только не себя самого, — ибо так-то люди исписываются. Но довольно о "Sacre"’е, мне очень тяжело делается. Поговорим о "Соловье". Я счастлив мысли, появившейся у нас, поставить его с Вами в предстоящем сезоне в Париже и Лондоне. В этом отношении приезд Сережи оказался очень плодотворным (во всем, что я Вам пишу, я не касался вопроса о личной своей радости увидеть его — радости, которая была очень велика сильно меня взволновала, — ибо я очень предан ему и сильно его люблю). Через две недели он приедет в Питер и все Вам расскажет сам. Вас же, дорогой, прошу весьма конфиденциально узнать, в каком положении находится дело Свободного театра и не угрожает ли денежная сторона дела мне. Успеют ли они поставить еще в этом сезоне "Соловья"? Это все страшно важно мне знать. Рассчитываю на Ваше обещание ответить мне сейчас же по получении этого письма и потому жду его от Вас с великим нетерпением. Вы доставили сегодня большую, большую радость, написав мне. Горячо обнимаю Вас, дорогой, и целую ручки Анне Карловне. Катерина, жена, шлет Вам и Анне Карловне свои сердечные приветы. А. Н. Бенуа — И. Ф. Стравинскому [Петербург] 22 сентября [5 октября] 1913 Дорогой Игорь Федорович, ездил в Москву и вчера по возвращении нашел Ваше письмо. Известие о браке Нижинского меня как громом поразило. Да когда же это случилось? Здесь никого из наших нет, все в разъезде и не у кого разузнать, а к посторонним, вроде Светлова, не хочется обращаться. Я же видел их, и Сережу, и Вацлава, чуть ли не накануне отъезда Нижинского в Аргентину. И никакого намека тогда о предстоящем событии не было сделано. Нижинский очень внимательно изучал вместе с нами Баха, готовился к баховскому балету. Или тогда еще он ничего не знал? Будьте милы сообщить хоть вот что: для Сережи это было неожиданностью или это подготовлялось? А затем: в какой мере это на нем отразилось? Их роман уже пришел к концу, так что я думаю, сердечной драмы он не пережил или пережил — незначительную? Но, вероятно, как глава дела он должно быть сбит с толку. Хотя почему же Нижинскому не продолжить быть балетмейстером, и будучи миллионером и венгерцем? Нет, это какая-то такая фантасмагория, что мне кажется, что все это я прочел во сне и что прямо глупо этому верить. Вашей просьбы я исполнить в полной мере, к сожалению, не в состоянии и вот почему: оба театра заняли идиотское конкурентное положение и сообщения между ними прерваны. Слышал толки противоречивые, которым же именно верить, я не знаю. Одни говорят, что все в Свободном обстоит благополучнейшим образом, денег куры не клюют, одна затея занятнее и интереснее другой, два абонемента уже распроданы (что, кажется, факт) и т. д., и т. д. Другие утверждают, что субсидии приходят к концу, что разбор двух абонементов "еще ничего не значит, вот как пойдет розница и другие абонементы", ругают при этом ругательски затеи, находя их безвкусными и нелепыми. Одни в восторге от Марджанова, другие говорят, что он невозможен и т.д., и т.д. Я лично думаю (или чувствую), что все же дело во всяком случае продержится не менее двух лет и что "Соловей" они смогут дать. Но боюсь поклясться в том. Еще я думаю, что дадут они вперемежку вещи интересные с невозможным и нестерпимым г....м, и чудовищной безвкусицей. Однако, москвичи слопают и хорошее, и дурное, ибо теперь вообще все пожирается, что ни дай, и всякий критерий исчез. — Я во всяком случае жду открытия театра с величайшим нетерпением, ибо наверное они внесут и некоторую освежающую струю — будучи в основе своей чрезвычайно наивными. — А об "Соловье" я мечтаю с нарочитым вожделением после того, как встретил С.С.Митусова, который мне поведал о своих впечатлениях в Варшаве. Обнимаю Вас. Если мне случится узнать что-либо более положительное, я Вам немедленно это сообщу". Целую руку Катерине Гавриловне и желаю Вам всего лучшего. Любящий Вас Александр Бенуа Г. П. Юргенсон — И. Ф. Стравинскому Москва 23 сентября [6 октября] 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, корректуру партитуры Симфонии от Карагичева получил и с нетерпением жду от Вас присылки Andante, корректуру которого Вы хотели прислать нам непосредственно. Авторские экземпляры, о которых Вы пишите, — Вам высылаем. Пожелаем Вам всего хорошего. Остаюсь готовый к услугам Г. Юргенсон В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 23 сентября [6 октября] 1913 [...] Стравинского, конечно, можно окончательно похоронить и признать сию проблему, по существу, неразрешимой. Кроме того, здесь можно присовокупить, что, не взирая ни на какие от сей проблемы происходящие "неприятности", поводов для серчания ни на, ни между строк в данном случае быть не может. [...] В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 24 сентября [7 октября] 1913 Глубокоуважаемый Игорь Федорович, сообщите, ради Бога, свой точный кларанский адрес, ибо я так боюсь послать не наверняка рукопись хора. Вообще есть всякие дела, о которых хочется списаться. Карагичев уже прислал корректуру, а Юргенсон волнуется по поводу Andante и тоже печалится о Вашем молчании. Кстати, я спрашивал Юргенсонов о тарифе за корректуру и они для партитуры указали в 40—50 рублей. Из этих двух Б. В. Карагичев остановился на первой, то есть на 40 рублях за страницу. Всего хорошего. Жду. Ваш Вл. Держановский P.S. Приехала моя жена и спела "японские" — оказалось, что и на практике не я, а Вы правы! А. Н. Скрябин — Т. Ф. Шлёцер-Скрябиной [Лозанна] [24 сентября/7 октября 1913] Тусика, я так виноват перед Вами, простите! Уже третий день Вам не пишу! Вчера мне помешал побеседовать с моей дусявой Стравинский (композитор), пребывающий здесь из Швейцарии. Он приехал в 12 и пробыл до 7-ми. [...] Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Петербург 24 сентября [7 октября] 1913 [...] Что покончено со Стравинским очень рад, ибо меня Ваше участие в этом предприятии угнетало .[...] Н. Г. Струве — И. Ф. Стравинскому Берлин [28 сентября] 11 октября 1913 Глубокоуважаемый Игорь Федорович! Клавир 1-го действия "Соловья" мы получили 9-го и в тот же день отправили в гравировку. После обстоятельного обсуждения с Рёдером, мы решили не гравировать пока немецкого текста и оставить место только для французского. Ведь к исполнению в России и во Франции немецкий текст не нужен. К тому же я боюсь, что Файвель, запаздывающий всегда с переводами, не предоставит перевода к сроку и этим мог бы задержать спешное издание — русского. Немецкий перевод можно будет поместить на месте французского, как мы это делаем, например, теперь со 2-м томом "Оркестровки" Римского-Корсакова: вместо русского текста — французский. Однако, Файвель будет продолжать делать перевод как только выйдет 1-я корректура 2-го и 3-го действий. Когда Вы найдете минуту времени, напишите, пожалуйста, Файвелю пару слов по поводу "Соловья", как Вы хотели. Мы их переправим ему тогда. Это подбодрит Файвеля, бесспорно, еще больше к окончанию работы ... Я с лихорадочным нетерпением жду "Соловья". Вы меня так заинтересовали, так захватили, Игорь Федорович, рассказами о нем! И сюжет, и обстановка, и Ваше увлечение работой, Ваша радость ... все говорит за то, что в сумме должно будет получиться грандиозное произведение, своеобразной, сказочной (звучит немного парадоксально) красоты! И последнее действие — борьба черного, холодного, кошмарного со светлым, ясным и вечно живым ... Победа, исцеление, залитое все красным солнцем, с простым "человеческим" "добрым утром" ... Это ли не замечательный апофеоз!! Хочется сказать: ничего нет в жизни важного ... Все обыкновенно, маловажно, временно ... Важно только и вечно лишь искусство!.. И так, счастливого часа, счастливейшего часа — допеть Вам свою "соловьиную песню" на вдохновенной высоте!! Искренне Ваш Н. Струве И. Ф. Стравинский — М. О. Штейнбергу Кларан 29 сентября/12 октября 1913 Дорогой, мы уже две недели в Кларане. Давно не было от тебя никаких новостей. Пиши, пожалуйста, что делаешь. На днях приедет в Петербург Дягилев; ты увидишься с ним, без сомнения, ибо он в этом году ставит в Париже и Лондоне "Метаморфозы". Я усиленно работаю над "Соловьем" — почти кончил 2-е действие — очень много дела! От нас обоих Вам обоим сердечные пожелания, а тебе от меня вдобавок сердечный поцелуй. Твой Игорь Стравинский Я ужасно зол на "Музыку" за опубликование ужасного — сплошь неверного — перевода моего парижского письма (в "Montjoie!") о "Весне священной". Я ехал сюда из России вместе со Скрябиным (у него отец консулом в Лозанне) и, кроме того, был у него в гостях в Лозанне же. Много интересного переговорили. Он наигрывал мне из своих новых сонат отрывки — мне понравилось, надо посмотреть в целом. Мой адрес все тот же: Clarens, Hotel du Chatelard, для телеграмм: Ciarens, Strawinsky или Strawigor. Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Петербург 1 [14] октября 1913 [...] От одного избавь Вас Бог — это переносить личности в область, где их не должно быть. Прокошка сам не лишен канальства, а музыка его все-таки хороша. И, пожалуйста, не тычьте в меня Стравинской [музыкой], я вполне за его музыку, и только органически не могу о ней больше писать, а вовсе не отказываюсь ее играть и ее слушать. Писанье — это нечто совсем особенное. [...] И. Ф. Стравинский — Г. П. Юргенсону Кларан 2/15 октября 1913 Многоуважаемый Григорий Петрович! Вот уже несколько дней как отправил Вам Andante из Симфонии и получил от Вас переложение Крейна отрывков из моей "Жар-птицы". Но до сих пор оркестровой партитуры "Звездоликого" не получал — каждый день жду ее с нетерпением. Буду Вам очень признателен, если поторопите Ваших служащих с высылкой оной. С истинным почтением. Готовый к услугам Игорь Стравинский М. О. Штейнберг — И. Ф. Стравинскому [Петербург] 2 [15] октября 1913 Дорогой друг, только что вынул открытку, чтобы писать тебе, как пришло твое послание. Адрес твой я узнал вчера вечером от Степаныча. Ужасно рад был получить от тебя весточку. С Дягилевым мне весьма и весьма нужно повидаться, ибо кроме твоей открытки никаких сведений о судьбе "Метаморфоз" не имею. Сейчас занят корректурой партитуры и переложения (в 2 руки). Жажду услышать продолжение "Соловья". Пойдет ли он в Москве нынче зимой? Кстати, на днях я слышал в Москве в Большом театре "Золотого петушка" в превосходном исполнении (Сук). Завтра еду слушать "Салтана", вернусь 7-го. Жалею, что не удалось нам повидаться — я ведь одно время даже собирался навестить тебя в Устилуге, но не знал, насколько это будет удобно. Шлю тебе и всем твоим сердечный привет. Нади дома нет, но она наверное кланяется. Твой М. Штейнберг Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому [Петербург] 2 [15] октября 1913 Ваш Сабанеев — прекрасная пара нашему Бернштейну; напрасно Вы мне присылаете его жалкие упражнения, кроме скуки и гадливости, они ничего не вызывают. Большей близорукости, наивного самодовольства и легкомысленности не проявил бы сам М. Иванов. К черту его; неужели Вы думаете, что его нападки на Прокофьева и Стравинского могут меня задеть, — мне просто смешна его слепота — гран-сеньорская, и никакого другого чувства не вызывает. [...] С. П. Дягилев — И. Ф. Стравинскому Париж [7] 20 октября 1913 Да, я планирую поставить "Соловья" в Париже и Лондоне. Я мог бы приехать в Монтрё, если это абсолютно необходимо. Телеграфируй. Сергей И. Ф. Стравинский — И. В. Бесселю Петербург 9/22 октября 1913 Сим передаю музыкальному издательству, торговому дому "Василий Бессель и К°" в Санкт-Петербурге и его правопреемникам полное право собственности навсегда и для всех стран на сделанную мною оркестровку: а) заключительного хора из оперы "Хованщина" Мусоргского"; б) "Песни о блохе" Мусоргского же, и отказываюсь от всяких претензий в случае исполнения вышеупомянутых сочинений в моей оркестровке. За что имею получить с упомянутого торгового дома 600 руб. Игорь Стравинский И. В. Бессель — И. Ф. Стравинскому Петербург 9/22 октября 1913" Многоуважаемый Игорь Федорович, до настоящего времени я все ждал получения из Лондона, сданного там Сергеем Павловичем Дягилевым нотного материала "Хованщины", в котором я думал найти Ваш хор и затем немедленно урегулировать с Вами наше соглашение по поводу этого хора, которое возникло при нашем личном свидании: а именно, Вы были так любезны согласиться представить мне совсем, со всеми правами, Ваш финальный хор из "Хованщины" и оркестрованную Вами "Песню о блохе" — за 600 руб. Представьте, что в сданном Сергеем Павловичем материале, не только не оказалось партитуры Вашего хора, но даже из 78 хоровых партий мне не было сдано обратно ни одной. Поэтому, я Вас очень прошу не отказать в любезности выслать мне имеющийся у Вас манускрипт или копию Вашего хора [В случае, если Вами кроме хора оркестровано еще что-либо из "Хованщины", прошу также мне выслать, так как мы условились с Вами, что "все сделанное Вами в "Хованщине" я получу (прим. И. Бесселя)]*, а также оркестровку к "Песне о блохе". Одновременно при сем посылаю Вам передаточное условие, которое прошу подписать и выслать мне, взамен чего я немедленно Вам вышлю 600 руб. Примите мой сердечный привет. Уважающий Вас И. Бессель Н. Г. Струве — А. В. Оссовскому Берлин 11/24 октября 1913 [...] Гравируется сейчас и клавир "Соловья". Сочинение это во всех отношениях будет необыкновенно интересным! [...] С. П. Дягилев — И. Ф. Стравинскому Париж [16] 29 октября 1913 Прибываю завтра утром. Сергей И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Кларан [17] 30 октября 1913 Многоуважаемый Владимир Владимирович, получили ли Вы мою открытку и почему Вы мне ничего не пишите, или Вы сейчас очень заняты — ну тогда простительно. Каковы Ваши впечатления от премьеры Свободного театра? А быть может, это Ваша статья в только что полученном мною № 151 "Музыки"? Был бы Вам очень признателен за справку у Юргенсона — почему они мне не высылают авторских экземпляров "Звездоликого"? Тут в Лозанне проживал некоторое время Скрябин (у своего отца) — я с ним виделся. Меня поразило, что он об моих сочинениях ничего не знает и говорит о них понаслышке со слов других. Говорит, что удивляется парижскому шуму на "Весне", ибо ему кто-то говорил, что я, собственно, делаю все то же самое. Он наигрывал мне свои последние сонаты, что мне несравненно больше понравилось, чем непосредственные после "Прометея" опусы. Ну, всего лучшего, больше нет места. И. Стравинский И. Ф. Стравинский — А. А. Санину [Кларан] [19 октября] 1 ноября 1913 Дорогой Александр Акимович. Кончаю второй акт. На днях приступаю к третьему. Работаю, как каторжный. Вчера еще хотел окончить, но не успел — была страшная мигрень. Думаю сегодня или завтра поставить окончательную и бесповоротную точку — это, пожалуй, самое трудное — итак, осталось уж не так-то много, вот самое сложное было второе действие. Я все-таки думаю, что приеду к премьере "Соловья" в Москву. Жду этого момента с величайшим нетерпением и радостью. Меня очень порадовал Дягилев тем, что он переменил свое отношение к этому произведению — ему "Соловей" страшно понравился. Говорю переменил, ибо он почему-то смутно себе представлял первый акт — относился к нему индифферентно. Теперь же, услышав первый и второй, бесповоротно переменил к этой вещи свое отношение и будет его ставить в мае в Париже и в июне в Лондоне. Напишите, дорогой, что Рерих? Делает ли он уже что-нибудь для "Соловья"? Выслать ли Вам что-нибудь пока что, Быть может, Вы хотите иметь сейчас первый акт? Он уже отгравирован — на днях приступают к гравировке второго. Должен сказать, что работа идет чрезвычайно быстро у издательства, так что задержки не будет. Ну, пока все. Пишите, пишите и пишите. Всегда Ваш И. Стравинский P. S. Хотя лично я не знаком с Марджановым — все же посылаю свой искренний привет этому изрядно энергичному деятелю. Мои искренние и сердечнейшие поздравления с премьерой и открытием Свободного театра всем руководителям и участникам. Ура! И. Стравинский С. П. Дягилев — И. Ф. Стравинскому Париж [20 октября] 2 ноября 1913 Послал письмо Мессаже через Мисию. Сергей В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 21 октября [3 ноября] 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, не писал Вам не потому, что был занят (ибо я всегда занят), а потому, что был болен и удручен всякими волнениями и заботами с "Музыкой". Начну с просьбы. Исполнение ее для меня страшно-страшно важно, а для Вас, думается, не будет очень затруднительным. Дело в том, что 24-го ноября здесь состоится "Вечер современной музыки", программу которого Вы, может быть, заметили в "Музыке". Моя жена, кроме двух Ваших романсов (Бальмонт) и других вещей будет еще петь ряд вещей Дебюсси. Вот я и хочу воспользоваться связью — с одной стороны между нашим кружком и Вами, а с другой — между Вами и Дебюсси. Напишите ему, что мы, устроители "Вечера", были бы счастливы и рады видеть его в этот вечер нашим гостем и слушателем, хотя бы во время первого отделения концерта, во время которого будут исполняться романсы его и Ваши. Моя жена, не без некоторых оснований, считается лучшей и безотносительно [от этого] отличной исполнительницей Дебюсси, и она была первой, после исполнения которой (в 1909 году) здесь стали знакомиться с Дебюсси, а вообще наши "Вечера" сыграли роль решающего толчка в деле укрепления Дебюсси в московских программах. Конечно, московская пропаганда Дебюсси началась уже тогда, когда для него лично она не могла иметь утилитарного значения и когда "не знать Дебюсси" попросту уже было стыдно. Но все же, быть может, он оценит наше искреннее увлечение и наш почин в этом деле. Было бы бесконечно приятно, если бы он согласился еще сыграть на этом вечере 2—3 прелюдии из новой тетради, но ... мы будем рады, если он у нас будет хотя лишь в роли гостя. От Вас, Игорь Федорович, и от Вашего ходатайства за Ваших заочных московских друзей это всецело и зависит. Поэтому я и прошу оказать нам эту дружескую любезность и теперь же написать Дебюсси и вообще явиться посредником в этом деле. Концерт наш будет на другой день после выступления Дебюсси в концерте Кусевицкого. — Одновременно с этим я посылаю Вам программы наших прежних "Вечеров", один экземпляр которых прошу отослать Дебюсси, адреса которого я не знаю. То, что Вы мне сообщаете о Скрябине и Ваших сочинениях, меня нисколько не удивляет. Скрябин чужой музыки вообще не знает, быть может и не по собственной неохоте к знанию, а по тому укладу его жизни, который сложился дома под влиянием его жены и вне домашних стен — под влиянием фимиамщиков и кадильщиков ... Гораздо хуже то, что Ваших сочинений очень часто совсем не знают те, которые пишут о них. И в этом отношении особенным бесстыдством отличается, к сожалению, мой ближайший сотрудник Л. Сабанеев. Конечно, "Музыка" для этих его похождений мною закрыта, но в остальных-то "местах" он дует вовсю. Недавно я послал образец его писаний Мясковскому и вот как он отозвался на него: "Ваш Сабанеев прекрасная пара нашему Бернштейну; напрасно Вы мне присылаете его жалкие упражнения; кроме скуки и гадливости они ничего не вызывают. Большей близорукости, наивного самодовольства и легкомысленности не проявил бы сам М. Иванов. К черту его, неужели Вы думаете, что его нападки на Прокофьева и Стравинского могут меня задеть — мне просто смешна его слепота — гран-сеньорская, и никакого другого чувства не вызывает ...". Вот как отзывается один передовой музыкант о критических писаниях другого "передового"!... Конечно, я всецело присоединяюсь к мнению. Мясковского. А раз зашла речь о нем — перехожу к делам корректурным. Н. Я. Мясковский решительно и категорически отказывается корректировать, но, оказывается, не только "шокинг" тут не причем, но едва ли и не просто выдумка был этот "шокинг". Просто-напросто времени у М. так мало, что он даже не в состоянии привести в порядок свои сочинения и его новая симфония валяется Бог знает сколько времени без движения и в "Музыку" он совсем перестал писать. Заедает служба! Кроме того, писал он мне, если б он взялся за корректуру, то увлекся бы этим делом со свойственной ему в таких случаях "одержимостью" и все остальное пошло бы прахом. Итак, и сердиться здесь нельзя, и требовать немыслимо. Не лучше ли обратиться к Карагичеву, который, кажется, очень хорошо прокорректировал Симфонию и вообще в этом отношении был мною недооценен? Кстати, Карагичев писал мне, что ничего от Вас не получил. Его адрес: Саратов, консерватория, Борису Васильевичу Карагичеву. Свободный театр — вещь любопытная, но для музыканта почти неприемлемая, ибо музыка там абсолютно третируется, а голос и воля единственного там музыканта Сараджева тонет в дилетантизме остальных руководителей. Сегодня как раз звонил мне Сараджев и сообщил, что он поставит известные требования дирекции в смысле представления ему больших прав, авторитетности и автономии и, если эти требования не будут приняты — уйдет. Тогда там останется в музыкальном отношении круглый нуль. Дело ухудшается еще тем, что труппа по составу очень слаба. Если предположить, что "Соловей" втрое легче и примитивнее японских романсов, то и тогда он недоступен тамошним вокалистам. Искусство пения вообще у нас стало падать, а там вдобавок почти-что ученики, да еще и [с] сомнительной чисто музыкальной подготовкой. Таким певцам дай Бог с гармонией Чайковского справиться и даже "Кащея" они петь вряд ли в состоянии. А правда ли, что "Соловей" не готов и не будет готов в этом сезоне? Такие слухи идут из самого театра (кажется от Санина) и производят скверное впечатление для театра, ибо в его репертуаре только и было ценного, что "Кащей" (снят из-за конфликта с Бесселем) и "Соловей". А "Сорочинская ярмарка" в том виде как она есть — почти что малороссийская оперетка! Вот бы Вам закончить эту оперу! Кстати, почему "Музыка" и ее редактор обо всем, что касается "композитора Стравинского", узнают последними?! Так было и с известием о "Соловье"! Остается мне еще сказать, что недочеты статьи о "Весне священной" абсолютно и решительно никто не заметил, а читали ее, по-видимому, все с большим интересом ... Не следует ли из этого, что было бы совсем неполитично обращать общее внимание на эти недочеты? Они покроются (в Ваших глазах) со временем специальной статьей "Музыки"", а для других они все равно навсегда останутся невидимыми. Завтра впервые после болезни выйду к Юргенсону и скажу там относительно "Звездоликого". Простите за отчаянный почерк — надо было бы на машинке, а то пером совсем разучился писать. Всего хорошего. Не забывайте нас, наши надежды и чаяния. Всегда Ваш Вл. Держановский P. S. В номере "Музыки" [, посвященном] "Вечеру современной музыки", помещены совместно портрет Ваш и Дебюсси. P. P. S. От Равеля абсолютно ничего не имеем. В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 26 октября [8 ноября] 1913 Глубокоуважаемый Игорь Федорович, если Вы еще не писали Дебюсси, то, быть может, Вы будете так добры и прибавите ему еще следующее. Дело в том, что Кусевицкий напутал с числами и теперь перенес свой концерт с Дебюсси на 30-е ноября (вместо прежде объявленного 23-го). Если Дебюсси захочет быть на нашем вечере, то пусть сообщит точно, когда именно он будет в Москве. Если к тому явится возможность, то мы постараемся немного перенести наш вечер, чтобы он успел на него попасть. И еще: будет ли он один или с женой? Это, чтобы знать — оставить ему одно кресло или два. Игорь Федорович, милый, не сердитесь и не отказывайтесь похлопотать на нас. Будем ужасно благодарны. Юргенсон говорит, что авторские "Звездоликого" он Вам послал. Всего доброго, всегда Ваш Вл. Держановский P. S. Уж если Ваша любезность и благорасположение вообще подвигнет Вас на сие дело, то имейте в виду, что "скорость" всех переговоров имеет в данном случае большое значение. И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Кларан [28 октября] 10 ноября 1913 Добрейший Владимир Владимирович, получил Ваше обстоятельное и интересное писание и тотчас же исполнил Вашу просьбу — то есть написал Дебюсси о чем Вы меня просили. Я уже получил от него ответ. Вот, что он мне по этому поводу пишет (то есть, что касается "Общества современной музыки"): "...я сделаю все, что в моих силах, чтобы отблагодарить его за любезность и честь, которую оно намерено мне оказать. Я только не знаю, будет ли у меня время остаться на концерт". Он пишет, что выезжает в Москву из Парижа 1-го декабря нового стиля. Вот и все. Программу этого концерта я до сих пор не получил, да и "Музыки" тоже что-то давно не видел. События Свободного театра приводят меня в уныние. Правда ли то, что Марджанов, как сообщает "Петербургская газета", временно (?) отставлен. Мне очень неприятно, что Вы не соглашаетесь со мною относительно (?!?) моей статьи в "Montjoie!". Неужели это подрывает престиж "Музыки", если автор просит поместить подлинник. Это ведь все, что я прошу. Что моя просьба не вышла — это ясно всем. Верьте мне, что на интеллигентного читателя эта статья должна произвести самое отрицательное впечатление, французская же имеет совершенно иной смысл. И почему было не проставить имя переводчика. И почему "Montjoie!" напечатано такими маленькими буквами, что в лупу не разглядеть. Да и одно "Montjoie!" без Paris никому ничего не говорит. Нет, я все стою на своем и прошу поместить французскую статью! Пока, всего хорошего. Ваш И. Стравинский Н. Г. Струве — И. Ф. Стравинскому Берлин [28 октября] 10 ноября 1913 В субботу заезжал к нам Дягилев. Вечером ездил я к нему в гостиницу и обо всем переговорил. Условия вот какие: Дягилев получает право исполнения "Соловья" в Париже и Лондоне на время с весны 1914 г. до августа. Для Англии он просил оставить за ним право "преимущества" для заключения с августа нового условия, если в дальнейших представлениях "Соловья" в течение года оказалась бы потребность. В Париже и Лондоне он ставит "Соловья" не менее трех раз, хотя если первое представление в Париже пройдет со скандалом, как "Весна", ему, может быть, и не придется повторять "Соловья", ввиду того, что спектакли состоятся на сей раз в Гранд-опера. Если же будет большой успех "Соловья", то он предполагает поставить его чаще трех раз. Затем Дягилев говорил мне, что весною он будет ставить и "Петрушку", но "Весну", безусловно, отложит по крайней мере на год, тогда же снова попробует давать ее. Относительно механического воспроизведения "Петрушки" я написал в Париж. Дягилев получил от нас, согласно Вашей просьбе, экземпляр 2-й корректуры 1-го действия "Соловья". Другой экземпляр корректуры отправили Вам уже в пятницу 7-го ноября. 2-е действие получили от Вас сегодня и уже отправили в гравировку. Так как исполнять "Соловья" Дягилев собирается по-русски, то в переводе немецком и французском в данное время потребности быть не может (но в клавире есть уже французское заглавие?!). Будьте добры сообщить мне на счет "детских песен" — будем ли делать немецкий и французский переводы и какой формат нот Вы желали бы для этих песен: обыкновенный, большой, или — как клавиры — в половину. Все это мне нужно знать до отдачи в гравировку. Вот пока все. С сердечными поклонами и наилучшими пожеланиями. Искренне Ваш Н. Струве И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Кларан [30 октября] 12 ноября 1913 Добрейший Владимир Владимирович, только что получил Вашу открытку и бандероль с номером "Музыки" и программами "Вечеров современной музыки" за прошлые годы. А где же программа вечера, о котором Вы мне писали, ее то и надо бы послать Дебюсси, которому я написал, что концерт Кусевицкого 30 ноября старого стиля. Он приедет один без жены. Пока все. Ваш И. Стравинский Дебюсси, между прочим, пишет, что он делал какие-то запросы Кусевицкому, но ответа не получил. Нельзя ли дать ему хотя бы стороной знать об этом, ибо Дебюсси обидится и вовсе не приедет. Я не пугаю, имейте в виду. Н. Г. Струве — И. Ф. Стравинскому Берлин 1/14 ноября 1913 Глубокоуважаемый Игорь Федорович, относительно Вашей машинки (для нотных линий) я наводил уже справки у Рёдера. Они мне сообщили, что подобные машинки (Patent) существуют уже давно, но ввиду прекратившегося спроса на них вышли из употребления: при получении Вашего "образца", я все же прозондирую еще почву. Экземпляр 2-й корректуры 1-го действия "Соловья" только что отправлен для перевода Кальвокоресси (однако, Дягилев говорил, что "Соловей" пойдет в Париже и Лондоне на русском). "Детские песни" идут в гравировку. Формат как партитура "Японских песен" (продольно), но нотный шрифт обыкновенный, крупный. Обложка как японских — простая, с рамочкой: это лучше всего. Сердечный привет. Ваш Н. Струве В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 3 [16] ноября 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, большущее спасибо за разные добрые дела для меня и для "Вечеров современной музыки". Переходя к текущим делам, прежде всего остановлюсь на вопросе со статьей о "Весне священной". Ведь я вовсе не сторонник того, чтобы этот вопрос совсем замять. Но, ведь мы условились с Вами, что Вы напишите нечто новое, тут же сославшись на неточный перевод статьи из "Montjoie!". Этой новой статейки Вы, Игорь Федорович, до сих пор мне не прислали и, я думаю, не пришлете. Ведь Вы все время страшно заняты. Как же быть? Может быть Вы, письмом в редакцию, просто отметите неточности и восстановите истинный смысл некоторых фраз. Это уже менее приятно для "Музыки", но, ведь, надо же и Ваши интересы нам соблюсти. Самым курьезным, и даже комичным, был бы тот новый выход, который Вы предложили в одном из последних открыток. Именно: помещение всей статьи в новом переводе. Тогда уже, право, все нас на смех поднимут. Итак, я хотел бы, чтобы вопрос получил одно из двух первых решений, а не последнее. По этому поводу буду ждать Вашего окончательного решения. Относительно Дебюсси и всего с ним связанного. Я не удивился тому, что Вы мне сообщили о Кусевицком. Я думаю, во всей России не найти более нелепо-невежливого и высокомерно-тупого господина. В отношении к тем, кому Кусевицкий "платит деньги" (экая ведь мерзость), он неизменно таков, то есть хам с головы до пят. Ужасно было бы обидно, если б благодаря этому мы лишились бы удовольствия видеть в Москве Дебюсси. Сам я с Кусевицким в настолько враждебных отношениях, что даже не кланяюсь ему, но немедленно позвонил к Сабанееву, с которым у меня внешне очень хорошие отношения. Сабанеев состоит в хвалителях Кусевицкого и даже принимает какое-то там участие в его концертах. Он примет меры к тому, чтобы придать некоторое приличие всей этой эпопее. Вы спрашиваете меня про программу этого "Вечера". Программа на этот раз отдельно издана не будет, а будет напечатана в ближайшем к "Вечеру" номере "Музыки". Поэтому я и не мог ее послать ни Вам, ни Дебюсси. Очень прошу Вас во избежание недоразумений написать Дебюсси, что этот вечер, давно задуманный, будет посвящен творчеству новых русских композиторов, внешне связанных Петербургом (в прошлом, как Вы знаете, из посланных Вам программ, мы дали два вечера французских композиторов). Но, имея в виду приезд Дебюсси, мы в честь него вставляем в программу ряд его романсов (Amenes oubliees, Fetes galantes), которые должны быть рассматриваемы, как нечто внепрограммное, экстренное. Очень прошу Вас, Игорь Федорович, между прочим, сообщить ему и это. Быть может, ему небезынтересно будет услышать молодых русских, а в том числе и прелестные "Незабудочку" и "Голубка". (Японские не имеет смысла ставить с фортепианным сопровождением, а для инструментального у нас не хватило грошей.) Концерт мы переносим на 28-е ноября. Однако, оказывается, что в Петербурге Дебюсси выступит 27-го (если я не ошибаюсь), а потому, чтобы попасть на наш концерт, Дебюсси должен был бы выехать из Петербурга сейчас же по окончании концерта. Это не очень приятно и рассчитывать на это мы не смеем, а потому, если Белоусов сможет еще на день остаться в Москве, то мы еще на день, то есть на 29-е,-леренесем концерт. Это выяснится завтра и я надеюсь на этом же письме сделать приписку. Сегодня днем был на репетиции "Покрывала Пьеретты" в Свободном театре. Эта постановка произвела более выгодное впечатление. По-видимому, Сараджеву дали больше самостоятельности, притом это пантомима, и певцы, значит, не нужны. Все же, при весьма одаренном дирижере и хорошем (хотя и малочисленном) оркестре, остается значительный дефект в виде отвратительной акустики, при которой в оркестре нет компактной звучности и все оркестровые группы, давая в отдельности четкую и ясную звучность, к сожалению, не сливают эту звучность в нечто единое — каждая группа так и звучит сама собою. Ну, кажется, уже надоел Вам порядочно. Всего доброго. Ваш Вл. Держановский P. S. Сейчас выяснилось окончательно и безоговорочно, что наш вечер состоится 29-го ноября старого стиля", то есть за день до выступления Дебюсси у Кусевицкого (которое 30-го ноября). Всех благ и куча признательностей. P. S. Не лучше ли с "Соловьем" подождать до будущего сезона, когда (если театр выживет!) там, конечно, все будет упорядочено, то есть будет разогнан всякий хлам и улучшена труппа? М. О. Штейнберг — И. Ф. Стравинскому Петербург 4 [17] ноября 1913 Дорогой друг Игорь, отчего молчишь? Как поживает "Соловей"? Я знаю только, что Степаныч тебе послал все либретто. Жажду ознакомиться с музыкой — о первой картине у меня самые лучшие воспоминания. Я занят корректурой и переложением балета. С Дягилевым говорил по телефону, но его самого не видел еще. У нас тут ничего интересного, гнусная осень и скука смертная. Черкни, пожалуйста, что-нибудь о себе и о Швейцарии: очень радуюсь всякому твоему письму. Правда ли, что "Соловей" пойдет весной в Париже, а не в Москве? Новый театр мне весьма подозрителен, по крайней мере в "Сорочинской ярмарке" музыка оказалась на последнем плане. Шлю привет всем твоим. Пиши. Твой М. Штейнберг И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Кларан [8] 21 ноября 1913 Добрейший Владимир Владимирович, получил от Дебюсси письмо, в котором он упоминает, что им, наконец, получена телеграмма от Кусевицкого, извещающая о том, что его, Дебюсси, Кусевицкий ждет 3-го декабря нового стиля и что он выезжает 1-го декабря нового стиля. С грустью узнал, что Вы не будете исполнять мои японские частушки. Что касается злополучного вопроса о "Montjoie!", то должен признаться, что Вы меня не поняли и что в последних письмах к Вам настаивал на помещении подлинника из "Montjoie!", a не нового перевода (мысль об этом новом переводе я принужден был оставить). На днях в "Nouvelle Revue Francaise" появилась огромная и очень ценная статья "La Sacre du Printemps". Вот, что Вам следовало бы перевести. Она написана известным художественным критиком Жаком Ривьером. Если хотите, я Вам пришлю ее. Напишите два слова. Всегда Ваш И. Стравинский Очень прошу немедленно, если возможно, спросить Сараджева, приступит ли он к разучиванию двух первых актов "Соловья", если я им пришлю оттиски этих действий. И. Ф. Стравинский — Б. П. Юргенсону Кларан [8] 21 ноября 1913 Глубокоуважаемый Борис Петрович! Я думаю, что моя Симфония скоро выйдет в свет, и потому прошу Вас не забыть поставить посвящение Н. А. Римскому-Корсакову. Лучше всего поместить это на отдельной странице крупными буквами, так, как это было в рукописи: "Дорогому учителю моему Николаю Андреевичу Римскому-Корсакову"", en toutes lettres [слово в слово (франц.)]. Что касается "Звездоликого" , то я получил только два экземпляра оркестровой партитуры, не пришлете ли Вы мне остальные три авторских экземпляра? В ожидании Вашего ответа на мои вопросы прошу принять уверения в искреннем моем к Вам уважении и преданности. Игорь Стравинский И. В. Бессель — И. Ф. Стравинскому Петербург 11/24 ноября 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович! При сем посылаю Вам перевод на 600 (шестьсот) руб. и квитанцию, которую прошу не отказать в любезности подписать и мне вернуть. Подписанное Вами передаточное условие я получил и также любезно принесенную Вашим братом оркестровку "Блохи" Мусоргского, которую я уже отдал в работу. Оркестровки же заключительного хора из "Хованщины" я до сих пор не получил; этим объясняется происшедшая задержка в высылке Вам 600 руб., но так как Ваша сестра мне сообщила, что Вы желаете получить эти деньги, я Вам их сегодня высылаю. Я Вас очень прошу написать С. П. Дягилеву еще раз относительно передачи мне оркестровки, ибо, хотя Сергей Павлович здесь, тщательно пытался и по телефону и письмом получить от него какие-либо известия. Между тем я хочу издать Ваш заключительный хор в ближайшем будущем. Присланный Вами клавир хора я получил. Примите уверения в истинном уважении. И. Бессель При сем перевод на Banque de Montreux на франки 1595.70 (руб. 600) В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 13 [26] ноября 1913 Это Вы, Игорь Федорович, — добрейший, а не я." Спасибо Вам за Дебюсси — его приветствие для нас будет очень важно. Но, если он остановится в хоромах Кусевицкого, не восстановит ли сей его против нас? В Париж уже писать поздно, но, быть может, Вы черкнете еще ему в Питер (там концерт 27-го). Сараджев сказал, что к "Соловью" он приступит сейчас же, как Вы пришлете [нрзб.] Всегда Ваш Вл. Держановский А. А. Санин — И. Ф. Стравинскому Москва 14 [27] ноября 1913 Дорогой Игорь Федорович! Что за история?! ... Получил 24-го октября Ваше письмо, и 25-го же отправил Вам послание (надо сказать правду — послал не заказным письмом) ... Теперь из письма Вашего Марджанову вижу, что я жестоко наказан и письмо Вам не доставлено. Я писал Вам, что чрезвычайно радуюсь, что у Вас работа так спорится. Место и время для постановки "Соловья" имеется. Жду присылки вещи, как манны небесной. Относительно желания Дягилева ставить "Соловья" узнал впервые — что же, поздравляю Вас!! ... Но необходимо, чтобы он ранее прошел в России. Оттого мы так ждем Вашей присылки — Рерих еще ничего не предпринимает. Нужно иметь весточку, текст, нужно окунуться в Ваше творение — и тогда уже начать все работы по постановке Вашей сказки. Ждем, ждем и ждем!! ... Обуяло такое нетерпение, что после моего письма Константин Александрович Вам еще протелеграфировал. Это и была та телеграмма, которая Вас озадачила и спутала. Сделайте все зависящее, чтобы "Соловей" долетел хоть частями до нас возможно скорее. Люблю Вас, верю в Вас, сделаю все от меня зависящее для Вас. Пока же крепко, крепко Вас целую. Всегда Ваш А. Санин Б. П. Юргенсон — И. Ф. Стравинскому Москва 14/27 ноября 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, голоса Симфонии гравированы и выйдут вместе с партитурой. Посвящение поместили. Три экземпляра "Звездоликого" Вам послали. [Ранее отослали] потому меньше, что этой партитуры печаталось мало экземпляров. С искренним уважением Б. Юргенсон С. С. Митусов — И. Ф. Стравинскому [Петербург] [середина ноября 1913 по ст. ст.] Дорогой! Вот куплет для рыбака: Солнце взошло. Кончилась ночь. Громко поют птицы в лесах. Слушайте их: голосом птиц Сам говорит небесный дух. Я был у Дягилева: он умоляет сделать пение привидений как можно короче. Если ты обязательно хочешь третий куплет, то, может быть, длину куплетов можно было бы сократить так: 1) Мы все пришли к тебе, Мы все твои дела. О вспомни, вспомни ты, О вспомни ты о нас, вспомни. 2) Мы здесь, мы не уйдем, Мы все твои дела и т. д. 3) Мы все перед тобой Мы все твои дела и т.д. Им два новых стиха оставить. Твой вариант, то есть третий куплет, тогда будет: Отныне мы с тобой, Навеки мы с тобой, Мы все твои дела и т.д. или: Отныне мы с тобой С тобой навеки мы. Дорогой, боюсь, что задержал. Целую крепко. Степа Н. Г. Струве — И. Ф. Стравинскому Берлин [18 ноября/1 декабря 1913] Глубокоуважаемый Игорь Федорович, только что получил Ваше письмо с двумя страницами корректуры "Соловья". Корректура [пожелания, сообщенные Вами в карточке от 16 ноября, тоже уже приняты во внимание (прим. Н. Струве)] отправлена сейчас же экспрессом в Лейпциг для присоединения к 3-ей корректуре (сделанной нашим корректором; ошибок нашлось еще много!), которая должна быть завтра готова. В понедельник мы отправляем два экземпляра корректуры 1-го действия "Соловья" Свободному театру в Москву и наше условие для подписи. Очень интересно, справятся ли они с постановкой этого произведения. Судя по отзывам газет, постановки театра пока не имели успеха. Говорят, силы посредственные. Оговорили ли Вы в своем соглашении с театром вопрос самой постановки "Соловья" и имеете ли Вы право, на случай Вашей неудовлетворенности постановкой, отобрать у них "Соловья" и передать его другому театру? Иначе, могло бы получиться то, что "Соловей" пролежал бы три года без движения ... Конечно интересный театр, которому "Соловей" обойдется не дешево, приложит все старания исполнить его наилучшим образом и добиться гарантированного количества постановок. Поживем — увидим ... Дягилев еще не вернул нам посланного ему для подписи условия, не уплатив еще по счету. Гонорар за Три песенки мы приказали перевести Вам через банк в тот же день, когда получили Ваше письмо с просьбой о переводе. Не понимаю, как Вы еще не получили перевода! Банк уже уведомил нас, что отправил 799.60 франков (300 рублей) для выдачи Вам. Желаемой Вами нотной бумаги готовой не оказалось. На заказ она обойдется — 25 листов около 1.20. Времени потребуется около трех недель. Вот на сегодня и все. Новая корректура партитуры 1-го действия "Соловья" (страницы 3 — 22) Вам уже отправлена. Скоро будет закончена гравировка клавира 2-го действия. Вся работа по "Соловью" идет в первую очередь ускоренно. С сердечным поклоном Ваш Н. Струве Л. С. Бакст — И. Ф. Стравинскому Париж [21 ноября] 4 декабря 1913 Дорогой Игорь. Спасибо за записочку и за фотографии. Очень умилился и спрятал в свою коллекцию. В особенности понравился швейцарский Христос. Я и не знал, что он был такой хорошенький. Как, все-таки, ты можешь выносить швейцарскую нацию — прямо развожу руками. Я больше всего их ненавижу. Женщины (барышни) всегда рисуют таких мужиков, как швейцарцы. Нарисуют девочку и приставят усики. Выходит б.... с усами. Вот это — и есть швейцарский "мущина". (Знаешь, как в белую, томную ночь, на Невском качаются крашенные, лиловые б.... и кричат тебе вслед: "мущина, дайте папироску?") Вот тебе в отместку посылаю "швейцарского" мущину. А твой Ходлер, прости, г....вато. Здесь его выставка [...]. Уж очень гениально, почти подозрительно. По моему скука. Лондон — это рай и англичане (молодцы) устроили его на земле. Хотелось бы с тобою бродить по нему, Лондону. Какие костюмы, какие вещи, какие штаны, что здесь твоим клетчатым! Целую, твой сердечно Л. Бакст Фокина, наконец, взяли. А то могли денежно прогореть! Н. Г. Струве — И. Ф. Стравинскому Берлин [21 ноября] 4 декабря 1913 Глубокоуважаемый Игорь Федорович, уезжаю сегодня в Россию, где у меня накопилось ряд срочных дел, Еду сперва в Москву. Поведение Свободного театра, который (сговорившись с нами по поводу материала "Соловья", количества постановок и уплаты, в последнюю минуту отклонился заключить с нами условие) беспокоит меня. Подробностей еще никаких не знаю. На запрос наш сколько клавиров им потребуется и когда предполагают приступить к реализации, Свободный театр нам ничего не ответил. Читая в газетах о неудачных постановках театра, у меня невольно является теперь мысль, что, может быть, театр пришел к заключению, что им не справиться с "Соловьем" пока, и решил отложить это дело. Слыхал я стороной, что силы у театра средние, что в управлении у них несогласия и недоразумения ... На месте все увижу теперь, выясню все необходимое и Вам тогда сообщу. Дягилев только что вернул нам контракт по поводу материала "Соловья" со своей подписью. Только следуемых с него обещанных денег он по сие время не внес. Я должен просить Вас снова напомнить ему. Это очень важно, чтобы он внес деньги именно в этом году еще. На сегодня желаю Вам еще всего хорошего и сердечно кланяюсь. Сейчас очень спешу. Искренне Ваш Н. Струве Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Петербург 23 ноября [6 декабря] 1913 [...] "Прометей" — это старо, банально, музыка XIX века, Чайковский — без его таланта; так вещает г-н С. П. Дягилев после того, как Скрябин его куда-то далеко послал за предложение инсценировать "Прометея" (!); мило? Зато Дягилев снова спутался со Стравинским. Вот каковы мы, петербуржцы! [...] В. Ф. Нижинский — И. Ф. Стравинскому Будапешт [26 ноября] 9 декабря 1913 Дорогой Игорь. Не могу от Тебя скрыть, что случилось со мной за последнее время. Ты знаешь, что я ездил в Южную Америку и не был в Европе четыре месяца. Эти месяцы мне стоили денег больших и здоровья. Платил за комнату с едой 150 франков в день. Этих денег я не зарабатывал у Сережи и пришлось доплачивать из каких-то своих капиталов. Что делал Сережа в это время, что мы были в Америке, я не знаю. Писал я ему много и ни на одно письмо не получил ответа. А мне нужен был ответ, потому что я работал над новыми балетами "Легендой об Иосифе" Штрауса и еще одним на музыку Баха. Вся подготовительная работа была закончена и осталось репетировать. В Америке не мог репетировать этих балетов из-за ужасной жары, от которой чуть все не умерли. Как я здоров был до последнего спектакля — не знаю. Мне повезло в Америке, но здесь я проболел две недели. Сейчас здоров. Не послал Тебе приглашения на свадьбу потому, что знал, что не приедешь. Не писал Тебе потому, что было много дела. Ты мне прости, пожалуйста. С моей женой я поехал к ее родителям в Будапешт и сейчас же послал Сереже телеграмму о том, где и когда можем свидеться. На мою телеграмму я получил от Григорьева ответ, что на этот сезон мне не поручаются постановки балетов и как артист тоже не нужен. Напиши мне, пожалуйста, — правда ли это или нет? Я не могу поверить, чтобы Сережа мог так подло поступить со мной. Мне Сережа должен много денег. Мне не платили два года совсем ничего ни за мои танцы, ни за новые постановки "Фавна", и "Игр", и "Священной весны". Я служил без контракта. Если правда, что Сережа не хочет больше работать со мной, я потерял все. Ты понимаешь, в каком я теперь положении. Я не могу себе объяснить поступка Сережи. Спроси у него, в чем дело и напиши мне. По всем журналам в Германии, Париже, Лондоне и т. д. пишут, что я больше не работаю с Дягилевым и против него выступает вся пресса с фельетонами. Кроме того — что не буду с Сережей работать. Пишут, что собираю труппу. Со всех сторон мне делают всевозможные предложения. Самое важное предложение — это один богатый немец, который предлагает около миллиона франков на поднятие нового дела как Русский балет Дягилева, и мне предлагают вести всю художественную сторону дела и большие деньги. Заказывать декорации, музыку и т.д. буду я. Но я не даю им пока определенного ответа, пока не получу от Тебя известий. От моих многих друзей получаю письма с негодованием на Дягилева и [они] предлагают мне помочь примкнуть к затеваемому мною делу. Надеюсь, что Ты не забудешь меня и дашь мне немедленный ответ на мое письмо. Остаюсь любящий Тебя Ваца Поклонись жене и вообще тем, кого знаю. В. И. Ф. Стравинский — Б. П. Юргенсону Кларан [3] 16 декабря 1913 Многоуважаемый Борис Петрович, здешний дирижер курзального оркестра в Монтрё просит дать ему мою Симфонию, ибо очень хочет ее исполнить в этом сезоне. Поэтому прошу Вас не замедлить с присылкой ему нотного материала этой Симфонии вместе со счетом по адресу: Monsieur le chef d"orchestre de Cursale de Montreux Ernest Ansermet a Montreux, Suisse. Затем вот что. Я часто получаю письма с запросами о том, что можно играть в концерте из "Жар-птицы", что вся-де Сюита требует очень много времени для разучивания и потому представляет значительные затруднения для провинциальных оркестров (числом самое большее в 50 человек). Затрудняясь предложить им что-либо кроме маленькой Колыбельной (слишком маленькой для концертной эстрады), я решил придти на помощь этому делу и соединить ту же Колыбельную с Финалом (не вошедших в Сюиту) из "Жар-птицы", и сделать, таким образом, достаточный по размерам для требований концертной эстрады номер. Финал этот придется мне приспособить к уменьшенному составу оркестра, чем я в значительной мере облегчу доступ к моей вещи концертных антреприз. Я думаю Вам эта мысль улыбнется. Вчера я еще получил письмо от Флорана Шмитта с просьбой походатайствовать у Вас о присылке ему, если возможно, только одной Колыбельной без остальных номеров Сюиты, ибо он ее будет играть в симфонических концертах в Бордо, который хотя и обладает большим оркестром, но не обладает временем, чтобы в короткий срок разучить всю Сюиту. Флоран Шмитт просит Вас прислать ему наложенным платежом без промедления (по адресу: Monsieur Florent Schmitt, 10, rue des Gironding, St. Cloud Seine et Oise, France) весь оркестровый материал Колыбельной. Вообще, мне кажется следовало бы пустить более солидную публикацию в музыкальных журналах и во всех периодических изданиях вообще, что "Жар-птица" издана Вами, что имеется то-то и то-то, а то некоторые музыканты, даже хорошо знакомые с этим балетом, точно не знают кто издатель и где можно эту вещь получить. Это очень досадно! Второй присылки "Звездоликого" до сих пор не получил. А. Н. Скрябин мне обещал прислать свои три последние сонаты, которые я только глазами видел у него в Лозанне месяца два тому назад, так и не прислал. Я их хочу иметь. Напомните ему, пожалуйста, об этом его обещании, если увидите. Пока кончаю, с сердечным приветом Игорь Стравинский И. Ф. Стравинский — А. К. Стравинской Кларан [7] 20 декабря 1913 Мусечка моя, даю тебе поручение в нотный магазин Юргенсона, за исполнение которого крепко буду тебе и премного благодарен. Вот оно: привези мне в четыре руки следующие вещи (только, ради Бога, в четыре руки для одного фортепиано а не для двух) — Лядова: 1) "Волшебное озеро" 2) "Кикимора" 3) "Баба-Яга" 4) "Танец амазонки" Глинки: 1) "Арагонская хота" 2) "Ночь в Мадриде" 3) "Камаринская" 4) "Первоначальная полька" Римского-Корсакова: 1) "Сербская фантазия" 2) "Садко" (симфоническая поэма) 3) Отрывки из оперы "Псковитянка" в издании Бесселя, оркестровая партитура которых недавно им издана. Все это в четыре руки для одного фортепиано. Последнюю вещь — отрывки из "Псковитянки" — достань также и оркестровую партитуру. Возьми с собой мои верленовские романсы, которые поет Гуруша, — у меня их нет, а также "Весну" и "Росянку", которых тоже нет. " Не пугайся, если будут свистеть на "Sacre" — это в порядке вещей. Телеграфируй тотчас, что происходило на концерте. До скорых свиданий Твой Рима Б. П. Юргенсон — И. Ф. Стравинскому Москва 9/22 декабря 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, спешу ответить на Ваше письмо. В настоящее время мы заканчиваем гравировку голосов Симфонии. Раньше нашего Нового Года она не должна выйти из печати. Тогда немедленно пришлем нотный материал в Монтрё. Но сколько ему дубликатов нужно? Предполагаемую Вами переделку Финала для концертного исполнения вместе с Колыбельной мы с удовольствием напечатаем. Ноты Колыбельной мы немедленно отправили Флорану Шмитту через нашего парижского представителя Руара. Скрябину передадим о Вашем желании. "Звездоликий" послан Вам вторично, вероятно скоро получите. В виду конца года, не найдете ли Вы возможность поднять вопрос об уплате г-ном Дягилевым нам за материал "Жар-птицы" согласно договору за истекший год? Кстати, кажется, Ваше соглашение с ним истекает через год? Как Вы предполагаете поступить? Не было бы теперь целесообразно попытать дело с дирекцией Императорских театров? Я бы указал на Свободный театр, но не уверен в прогнозе его существования. С искренним уважением Б. Юргенсон И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Кларан [!3] 26 декабря 19I3 Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Только что прочел последний номер "Музыки" со статьей Вашего почтенного сотрудника Л. Сабанеева. Если бы "Петербургская газета" устами своего Н. Бернштейна отозвалась таким изысканным приветом на приезд в белокаменную "величайшего современного музыканта Запада" (так аттестовала Клода Дебюсси сама "Музыка" в предыдущем номере), то никого из подлинных музыкантов это бы не удивило. На страницах же "Музыки" подобный выпад может озадачить самого осведомленного в закулисной жизни журнала читателя. Что толку с того, что статья сотрудника "Музыки" написана языком более приличным, осторожным и с виду языком субъекта более образованного, чем языком уличного рецензента "Петербургской газеты"? Разве суть от этого меняется? Я скажу более того — выходит еще хуже, и положение становится более опасным, когда субъекты, подобные Беренштейнам, научаются втирать очки [по части "образованности" (прим. И. Стравинского)]. Но, допустив даже серьезность (не показную, а истинную) подходов г-на Сабанеева к оценке (хотя бы и отрицательной) творчества Клода Дебюсси, все же ее неслыханной односторонности и прямо-таки ничем не прикрытой пристрастности немыслимо не приметить. И эти прелестные строки приходится брать из рук "Музыки", горячей почитательницы прибывшего в Москву славного французского художника. Ведь полная и всесторонняя оценка творческой деятельности одного художественного явления (Скрябин) никоим образом не может служить гарантией в таковой же оценке другого (Дебюсси) — "Музыка" это прекрасно знает, и потому вдвойне необъяснимо производство подобных (как поручение Сабанееву писать о Дебюсси) рискованных опытов на страницах "Музыки" в знаменательные для Москву "дни Дебюсси". Если бы еще редакция поместила в том же номере другие, противоположного мнения, статьи о Дебюсси, или же оговорилась что помещает эту статью (по тем или иным соображениям) под личную ответственность пишущего, будучи в корне несогласна с ней. Но, к сожалению, ничего подобного сделано не было, и отвечать за эту скандальную статью будет не Сабанеев, а редакция, или, что то же, Вы, Владимир Владимирович. В заключение добавлю, что я сильно сомневаюсь, чтобы Ваше детище "Музыка" подобными статьями (ежели не вовсе участием в "Музыке" Сабанеева) стяжало себе прочные и солидные симпатии образованного музыкального общества России и Запада. Ведь надо памятовать, что в том же Париже есть такие два субъекта, как Лалуа и Кальвокоресси, которые по-русски говорят и читают "Музыку"; я с часу на час жду от Кальвокоресси письма с протестом против "Музыки" — скандал налицо, ибо, разумеется, Кальвокоресси не преминет рассказать об этом, "hommage" ["подношении" (франц.)] г-на Сабанеева Дебюсси. Что же он подумает о Вас, "Музыке" и прочих организациях и лицах, находящихся в тесном общении с "Музыкой". Ведь я же ему все рассказал, когда он собирался ехать в Москву. Нет, из этого не так-то легко будет выпутаться. Я не без основания могу считаться другом Вашего журнала, процветания которого от всей души желал, — потому именно я так близко к сердцу принял этот очень неловкий, необдуманный и чреватый последствиями шаг "Музыки". Простите меня за суровый и, может быть, слишком резкий тон письма. Зато Вы можете быть уверены, что камня за спиной я не держу. Ваш Игорь Стравинский И. Ф. Стравинский — Б. П. Юргенсону Кларан [(13) 26 декабря 1913] Многоуважаемый Борис Петрович, С. П. Дягилев находится сейчас в Петербурге в гостинице "Астория". Самое лучшее, если Вы напишите ему о взносе следуемых Вам денег за представления "Жар-птицы". Пользуюсь случаем, чтобы пожелать Вам всего хорошего к наступающим праздникам и Новому Году Искренне уважающий Вас Игорь Стравинский С. П. Дягилев — И. Ф. Стравинскому Петербург 16 [29] декабря 1913 Приезжаю в Париж 1-го января французского. Ответь в отель "Сопtinental" в Берлин. Это важно. Мясковский приехал ко мне со специальною целью немного отдохнуть и порассеяться, а кстати, просветить меня и Сараджева "Весной священной", которую, по крайней мере ее первую часть, он действительно знает, что называется, "здорово" и которую умеет чрезвычайно вкусно представить, ибо она ему "дико нравится". Мы все здесь его тоже "дико любим", а так как он приехал весьма не надолго, то уступать его Вам не хотим. Кроме всего этого, он большая "недотрога" и личность весьма нежной и "мимозной" сущности, легко уходящей в свою внутреннюю скорлупу. Благодаря своему "мизантропическому" складу он вообще не любит новых знакомств и вообще всего того, что его выводит из душевного равновесия. Несмотря на его совершенно исключительную и восторженную любовь ко всему выходящему из Вашей творческой лаборатории, он (это, конечно, между нами) был немного шокирован Вашим требованием приехать в Устилуг, ибо узрел в сем обстоятельстве некую попытку выбить его из колеи полнейшей самостоятельности и независимости от кого бы то ни было. Те немногие строки, которыми я выше пытался слегка охарактеризовать его (как говорят у нас в Москве) "личную сущность", до известной степени объясняют таковой его "шокинг". Я надеюсь, Игорь Федорович, что Вы не найдете поводов обижаться, как я, в свою очередь, убедил нашего милейшего Николая Яковлевича, что и ему, в сущности, нечего было "ежиться" и дуться. Та искренность, с которой я пишу Вам обо всей этой трагикомической истории, вселяет во мне убеждение, что и Вы так же просто и незлобиво отнесетесь к ней, улыбнувшись разве лишь. |
Распечатать страницу
| Тонька |
| Яд орхидеи |
| Текста |
| Cmex |
| mp3 |
| МАЮ.РФ |
P.S.: Возможно, некоторые статьи полностью или частично были взяты с "Агарты". Автора Слынько Н.М.
Большая часть сайта - это материалы, скопированные из простора всемирной паутины, либо перепечатанные из журналов 80-х и 90-х годов. Дата регистрации и создания сайта: 2001-06-25 15:45:10
После 2003 года статьи практически не добавлялись, так как Википедия стала очень популярной. И смысл собирать информацию о музыкальных группах отпал. Ведь в Википедии есть практически всё.