|
||||||||||||||||
| Часть 2 | ||||||||||||||||
| Дорогой, спасибо за письмо и извини за беспокойство (телеграмму). Я безумно занят, оттого не могу много писать. Извещаю тебя о своем парижском адресе: Splendid Hotel, l, Avenue Carnot, Paris. Надеюсь, что Циммерман выполнит и пришлет заказ.
Целую тебя и жду от тебя новостей. Ах, как бы мне хотелось тебя увидеть в Париже — хотя, быть может, мы увидимся в Лондоне. Меня самого страшно интересует увидеть, а еще больше услышать твою очаровательную партитуру. В Лондон бери фрак с белым жилетом и [нрзб.]. Пока все. Твой И. Стравинский Для меня несомненно, что нас тут с тобой не хватает. А может мы с тобой столкуемся Надеюсь И. Ф. Стравинский — М. О. Штейнбергу Лозанна [20 апреля] 3 мая 1913 Дорогой Макс, только что отправил тебе открытку, как получаю от тебя телеграмму о Циммермане. Дорогой, закажи хоть Tromba picc. in Re; если Timpani picc. не поспеет, это еще полбеды, Tromba же необходима contre tout [во что бы то ни стало (франц.)]. Достань у Циммермана же сурдины (все равно какие — медные или кожаные) для тубы и тромбона — три штуки для тромбонов и две штуки для туб — вели сейчас же выслать в Дирекцию русского балета: Direction des Ballets russes — chez G. Astruc et Co. Pavillon de Hannover, Rue Louis le Grand, Paris. Только что вырезали гланды и аденоиды моему ребенку, а мне прижигают нос. Твой И. Стравинский М. О. Штейнберг — Н. Н. Штейнберг Петербург 22 апреля [5 мая 1913] [...] От Игоря получил дурацкую открытку. С. П. Дягилев — И. Ф. Стравинскому Париж [23 апреля] 5 мая 1913 Когда ты планируешь приехать? Сергей М. О. Штейнберг — И. Ф. Стравинскому Петербург 24 апреля [7 мая] 1913 Дорогой Игорь, труба и сурдины (5 штук) заказаны; сегодня приступят к апробации трубы и через неделю вышлют в Париж; надеюсь, что к первому представлению "Sacre" поступит. Прошу тебя теперь переписываться непосредственно с Августом Юлиевичем Циммерманом (Морская, 34), так как я могу не оказаться в Петербурге и выйдет задержка. На днях напишу тебе подробнее. Твой М. Штейнберг А. Н. Бенуа — И. Ф. Стравинскому Лугано [29 апреля] 12 мая 1913 Дорогой Игорь Федорович, я не стану извиняться, что не писал Вам и не ответил на Ваше письмо, бесконечно и обрадовавшее, и опечалившее меня. Вы, вероятно, со свойственной Вам чуткостью, сами поняли, почему я не смог Вам ответить. Впрочем, недели через две после его получения я собрался было писать Вам, но меня удержал — (и, может быть, он был прав) — Санин, который должен был Вам передать на словах. До сих пор эта рана не заживает. Никогда, кажется, мне не хотелось так чего-либо, как именно "Соловья" поставить. Этот соблазн чуть было не заставил меня совершить величайшее безрассудство и уйти от Художественного театра в туманность, именуемую Свободным театром. Идея была подкинута демоническим Александром Акимовичем с ловкостью прямо баснословной. Но в дальнейшем (все это вопрос каких-то не дней, а часов — но часов чудовищных) случилось так, что я все же последовал приглашению Станиславского и отказался от Марджанова (умышленно цитирую имена) и вместе с тем должен был проститься с мечтой о "Соловье" (о, тронный зал! о, японское посольство!). Теперь два слова — почему именно я смог отказаться. Вся соль в том, что в известный момент у меня поколебалась вера в Свободный театр. Я знаю, что Санин даровитый человек, но с какой ужасной стороны характеризуется Марджанов в постановке "Пер Гюнта". Да и все ведение дел сейчас очень странное. Ну, например, это приглашение Рейнхарда, с одной стороны, и приглашение Симова для заведования художественной частью, с другой? Сапоги всмятку. Если бы еще они меня приглашали в "полные учредители", но перспектива вдохновлять их — меня отшибла совершенно. Вам я хотел подать совет предложить "Соловья" Сереже (в Париже мне по моим условиям с Художественным театром не возбраняется ставить), но этого не сделал до сих пор, ибо до Вашего сговора с Саниным в этом случае было бы коварно. Теперь же, [когда] Вы окончательно условились с Саниным, и "Соловей" пойдет в Москве, не своевременно ли закинуть удочку и Сереже — для Парижа, причем я бы инсценировал этот драгоценный перл русской музыки? А вообще, не своевременно ли нам с Вами где-нибудь повидаться — ну хотя бы здесь, в Лугано (без холерина и без гофмансталевского настроения), или в Венеции, куда Вы, вероятно, поедете с Сережей? Вы спросите, почему я не приезжаю в Париж слушать Вас и смотреть Рериха и Нижинского? Как это ни странно, но отвечу в двух словах: Астрюк отшибает. Я так безумно устал, мне так нужен отдых, что мысль увидеть этот нос, эту бороду, этот цилиндр, услыхать этот (красивый) говор, "подышать этой душой", просто невыносима... Я ли не мечтал о том, чтобы увидеть "Sacre" на сцене, но вот случилось так, что сейчас я какой-то полубольной, развалившийся и потому в мае предпринять паломничество в Париж на поклон к Астрюку ... Вы наверное понимаете меня и дальнейшие объяснения излишни. Итак, a guand et ou"? Я сижу в милой Монтаньоле, но недели через полторы собираюсь посетить соседние города. Весь август буду во всяком случае здесь. Напишите хоть два слова о Ваших планах. Катерине Гавриловне целую ручку и передаю сердечный привет Анне Кирилловне. Вас, дорогой, обнимаю и желаю Вам полного благополучия. Душевно преданный Вам Александр Бенуа В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 29 апреля [12 мая] 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, я получил статью Равеля о "Хованщине". Конечно, она будет помещена. Как он мог сомневаться!. Ведь самый факт напечатания у нас статьи А. Римского-Корсакова вовсе не говорит о враждебном отношении к Равелю (которого "Музыка" любит и ценит) и тем более к Вам, а желание полнее представить и осветить это в высшей степени интересное событие. Статья будет напечатана в № 129 (следующий номер посвящен целиком Вагнеру). Уже несколько месяцев собираюсь написать Вам по разным делам, но связан тягостными делами. Сегодня это сделаю. Пока желаю Вам всяческих успехов и прошу передать дружеский привет Равелю. Ваш Вл. Держановский В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 30 апреля [13 мая] 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, зная Вашу приязнь к "Музыке", которой отвечает всегдашнее восхищение нашего журнала Вашим творчеством, я делаю попытку попросить у Вас помощи и содействия "Музыке", которая до сих пор бедствует во всех отношениях. Мы, например, до сих пор не имеем заграницей корреспондентов, да и, должно быть, долго еще не будем их иметь, ибо это вопрос, связанный с затратами, которых мы делать не в состоянии. Если бы дело шло о всяких немецких, английских и других музик-делателях — было бы еще полбеды. Но заграницею, например, протекает деятельность Дягилевского предприятия, наконец, во Франции имеются такие замечательные художники, как Дебюсси и Равель, есть еще кое-что интересное. Мы все это игнорировать не можем, ибо это вообще не пристало "Музыке", а в частности, именно органу новой мысли и новых течений. Как же быть? Есть один выход, и, если Вы окажете свою помощь, быть может, это дело до известной степени наладится. Я хочу просить Вас, чтобы Вы уговорили М. Равеля иногда, изредка писать нам о важнейших событиях в Париже. Скажем, сейчас таких событий предстоит немало: постановка Вашей "Весны священной", "Игр" Дебюсси, "Трагедии Саломеи" Флорана Шмитта, наконец, "Хованщины". Обо всем этом положительно необходимо иметь в журнале статьи — серьезные, написанные специалистом, но человеком свежим, передовым. Однако я уже говорил, что мы платить не можем, Между тем, пользоваться бесплатным трудом тоже не Бог весть как приятно, да и как требовать такого труда от художника, у которого своих личных занятий не мало, да и не меценат он, и не Крез ... Я придумал такой способ вознаграждения, на который, быть может, согласится Равель, если он вообще захочет иметь с нами дело: мы будем ему оплачивать статьи объявлениями в "Музыке" о его произведениях. Для нас такая оплата "натурой" вполне возможна, а для распространения его произведений в России это будет несомненно полезно. Вот в этом деле, Игорь Федорович, Вы можете оказать нам неоценимую услугу, переговорив с Равелем и убедив его. Ведь в самом деле, выиграет только новое искусство, облегчится пропаганда и популяризация дорогих всем нам заветов. Если бы это состоялось (а как бы это было хорошо), я бы с нетерпением ждал статей о тех чудесных новинках, что дает этот весенний сезон. От Вас лично я попрошу прислать мне, если это возможно и какие возможно, эскизы декораций, снимки, фотографии и прочее, относящееся к постановке "Весны священной" и чего еще возможно для иллюстрации статей. Если бы Равелю, если бы он стал писать, понадобилось бы иллюстрировать свои статьи нотными примерами, то в этом отношении он может не стесняться и всяким попыткам технического анализа, мы бы были только очень рады. Б. П. Юргенсон говорил мне, что он спешит со "Звездоликим", чтобы поспеть к концерту, не то в Париже, не то в Лондоне(?), где будут исполняться произведения всех "ультра-новаторов" и в том числе Ваша кантата. Вот и об этом бы надо, но если в Лондоне, то не знаю как, да и в Париже, если Равель откажется, будет скверно. Даже на самый хороший конец остаются еще произведения самого Равеля, о которых он, разумеется, сам писать же не может. Попросил бы я Вас, да знаю Вашу нелюбовь к писаниям. Быть может, еще можно было бы написать неофициально в письме ко мне, а я бы состряпал корреспонденцию, как это сделал в первом номере за этот год после Вашего письма. Может быть и Кальвокоресси отзовется, хотя он нас в последнее время совсем забыл, в чем, впрочем, "Музыка" сама виновата, то есть вернее — ее положение "бедной женщины". Увы, Игорь Федорович, еще две просьбы. В позапрошлом году (и ранее, когда существовали "Вечера современной музыки") издательство Дюрана присылало нам все свои новинки. С прошлого же года эти любезные присылки почему-то прекратились и мы лишены были возможности давать в "Библиографии" рецензии о французских новинках, что для нас крайне неприятно, да и обидно немного, ибо в Москве теперешняя редакция "Музыки" и бывшая администрация "Вечеров современной музыки" не мало сделала для пропаганды Дебюсси, Равеля и других, и именно с наших концертов в Москве окреп интерес к ним. Быть может, Равель будет любезен взять на себя труд переговорить с Дюраном, чтобы оттуда выслали нам все новинки текущие и прошлого года (начиная с "Valses Nobles" и клавира "Дафниса и Хлои", которых у нас еще не было и ко времени выхода которых как раз пресеклась дюрановская посылка нам его новостей). У Дюрана "Музыку" (которая им неизменно посылается) или во всяком случае меня лично (они даже остались должны мне и Сараджеву, так как при выписке нот для сокольничих концертов мы им переслали некоторую толику денег лишних) должно быть помнят. Обо всем, что пришлют, — дадим отзывы. Последняя просьба. Вы, кажется, в добрых отношениях с Дебюсси. Не возьметесь ли попросить его, чтобы он в будущем году, когда приедет в Москву к Кусевицкому, после выступления у этого достославного и богатого мужа, согласился бы выступить в устраиваемом в его честь "Вечере современной музыки", или, по крайней мере, не отказался бы присутствовать на нем в качестве гостя. Чувствую, что утомил Вас до последней возможности, а потому умолкаю, посылая Вам бесчисленные приветствия и пожелания. Был бы рад, если бы кое-что из того, о чем я прошу, исполнилось бы. Преданный Вам Вл. Держановский Вы писали в последнем письме мне, что послали мне для передачи Константину Соломоновичу Сараджеву партитуру "Фавна и пастушки". Я не получил. А как к Вам доходит "Музыка"? Ну, до свидания. Если что сочинили нового — уведомите. P. S. Сейчас из конторы мне жаловались, что Вы не подписались на "Музыку" в этом году. Я их успокоил, что просто Вы забыли или не знали как переслать деньги. Так как у нас в конторе большие строгости и подлинное целомудрие аккуратности, то сообщаю по их просьбе, что взносы подписной суммы можно сделать через Юргенсона, а еще лучше (выгоднее для конторы) непосредственно на ее имя: Moscou, Ostogenka, Troizki 5, Comptoir de la revue "Musique". P.P.S. Вчера послал Вам открытку с извещением, что статья Равеля о "Хованщине" будет напечатана, из-за вагнеровского юбилея, через номер (№ 129). С. С. Митусов — И. Ф. Стравинскому Петербург 3 [16] мая 1913 Дорогой Игорь, придет к тебе барышня Александра Васильевна Сахновская и принесет тебе это письмо. Она певица и устраивает в Париже концерт, подробности о котором она сама тебе расскажет. Будь другом, не откажи сделать для нее кое-что: познакомь ее с Сергеем Павловичем и вообще то, что может оказаться для нее полезным и что не доставит тебе слишком большого беспокойства. Сия есть моя просьба, обращенная к тебе. Целую тебя крепко. Также Федю и Людмилу; Екатерине Гавриловне — мои самые искренние комплименты и ручки целую у ней. Твой Степа И. Ф. Стравинский — Б. П. Юргенсону [Париж] [3/16? мая 1913] Многоуважаемый Борис Петрович! Я в Париже, мой адрес на другой стороне открытки. Получил корректуру партитуры и только что оттиск исправленной 1-й корректуры клавира — будут маленькие изменения во французском тексте, вернее — не в тексте, а заглавие французское будет иное. На днях я Вам его вышлю, ибо виделся вчера с Кальвокоресси. Уважающий Вас Игорь Стравинский И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Париж [5] 18 мая 1913 Получил и открытку и письмо Ваше, многоуважаемый Владимир Владимирович, и что смогу устроить, то непременно сделаю — дайте только срок — я очень занят сейчас. Буду обо всем помнить. Искренне уважающий Вас Игорь Стравинский Мой адрес на лицевой стороне. Н. К. Рерих — С. П. Дягилеву [Париж] [начало мая 1913] Дорогой Сергей Павлович, посылаю тебе текст. Сегодня я не буду утром в театре и прошу в понедельник показать мне костюмы не в 10 часов, а в 2 часа. Твой Н. Рерих I. Поцелуй земли. Возлюбил землю Ярило. Зацвела земля золотом. Налилась земля травами. Радость земли великая. Людям великий пляс и гадание. Собирают цветы, солнцу красному покланяются. Сам Старейший-мудрейший знает больше всех. Приведут его сочетаться с землею пышною. А утопчут землю страшною радостью великою. II. Жертва великая. После дня и после полуночи. Камни заклятые по холмам лежат. Ведут девушки игры тайные. Ищут пути великаго. Славят величают жертву избранную. Призовут старцев, свидетелей праведных. Человеки-праотцы мудрые смотрят жертву великую. Воздадут жертву Яриле прекрасному, красному. Н. Рерих Б. П. Юргенсон — И. Ф. Стравинскому Москва 6/19 мая 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович, Вы просили поскорее награвировать "Звездоликого" для парижского исполнения. Я уже давно послал Вам корректуру клавира и партитуры (3 экз.), но не получил еще исправлений. Французский текст тоже готов и Вам послан. Оркестровые и хоровые голоса тоже готовы и ждут печати, но ведь без авторской корректуры все это печатать нельзя! Словом, я исполнил Ваше желание и, несмотря на массу другой работы, сделал свое. Но, по-видимому, это была напрасная поспешность с моей стороны, ибо Вы не спешите ... Очень прошу известить меня, как обстоит это дело. Если Вы теперь пришлете исправления корректуры клавира и партитуры, то я немедленно в два дня отпечатаю весь материал. На днях послал Вам партитуру 1-й части Вашей Симфонии; она окончательно здесь сверена с Вашим оригиналом и остается лишь Вам авторский просмотр. На днях получите и оставшиеся части Симфонии. Убедительно прошу все это прокорректировать в половине лета, чтобы к августу были готовы не только корректура, но и голоса. С искренним уважением Б. Юргенсон P. S. Сейчас получил Ваше письмо из Парижа. Корректурные оттиски голосов я мог бы послать хоть сейчас, отпечатать же и клавир и все остальное мне мешает то, что французское заглавие, как Вы пишете, нужно будет переписать. Извините, пожалуйста, как быть? Сколько понадобиться дубликатов? Сколько каждой хоровой партии? К. А. Марджанов — И. Ф. Стравинскому [Москва] [третья декада мая 1913 по нов. ст.] Две тысячи перевел. Считаю дело конченым. Пишите. Привет. Марджанов Н. К. Рерих — И. Ф. Стравинскому Париж [третья декада мая 1913 по нов. ст.] Радуюсь телеграмме Марджанова (принесшей тебе весть о переводе 2000); значит, всё ладно. В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 11 [24] мая 1913 [...] № 129 предполагается выпустить во вторник, 14-го мая (в нем будет quasi-ядовитое письмо Равеля по адресу Андрюши Римского-Корсакова). [...] Н. К. Рерих — Е. И. Рерих [Париж] [до 16/29 мая 1913] [...] Между прочим, меня выкинули из программы ("Весны священной"), но Стравинский настаивал, будто бы, вставить. Он просит Степу сделать либретто к "Соловью" и даст ему 1000 руб. за либретто. [...] М. О. Штейнберг — И. Ф. Стравинскому Петербург 18 [31] мая 1913 Дорогой Игорь, обращаюсь к тебе в свою очередь с большой просьбой. Дело вот в чем: мы с Дягилевым условились встретиться в Лондоне в начале июня для того, чтобы совместно с Бакстом, Нижинским и с тобой поговорить о подробностях постановки "Метаморфоз". Теперь меня берет сомнение, действительно ли эти разговоры состоятся. Быть может, теперь не до меня в виду текущих дел и предпочтительнее поговорить потом. Может быть, Бакст не окажется в Лондоне, а ведь он в данном случае главное лицо. Если нужно для дела, то я приеду с большой охотой, но зря ездить не хотелось бы; я очень устал за зиму и весьма не прочь отдохнуть в Любенске. Экзамены у меня кончаются. 26-го или 27-го я мог бы выехать; я хотел бы проехать через Париж, чтобы повидать сестру; может быть, застану еще тебя там, что было бы в высшей степени приятно. Итак, повторяю, если мое присутствие в Лондоне по поводу "Метаморфоз" сколько-нибудь желательно, то я приеду, в противном случае предпочел бы не ездить и повидаться с тобой другим- способом, — об этом мы можем списаться потом; я лично очень хотел бы показать тебе партитуру прежде, чем сдавать в печать. Прошу тебя очень навести все справки и немедленно известить меня телеграммой по адресу: Можайская, 6, Надеюсь иметь от тебя категорический ответ не позднее 23—24 числа, так как надо иметь дня три перед отъездом, чтобы устроить все дела. Будь здоров, узнай все как следует. Что слышно с постановкой "Sacre"; надеюсь, что все инструменты ты достал. Шлю тебе сердечный привет и желаю всяческого удовольствия. Твой М. Штейнберг P. S. Только что узнал по телефону от Гурия об огромном успехе "Sacre" . Поздравляю тебя от души и радуюсь за тебя. Буду ждать подробностей. В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 19 мая [1 июня] 1913 Дорогой и глубокоуважаемый Игорь Федорович, от души радуюсь блестящему успеху "Священной весны". И горько, что мы в "Музыке" ничего не может сообщить ни о ней, ни об "Играх". Будьте здоровы и счастливы. Преданный Вам Вл. Держановский В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 19 мая [1 июня] 1913 [...] P.S. Какое впечатление произвела на Вас статья Маврикия Равеля? [...] М. О. Штейнберг — Н. Н. Штейнберг Петербург 22 мая [4 июня] 1913 [...] Из Парижа нет никаких известий — или Игорь не получил моего письма, или он окончательно освинел. [...] Ц. А. Кюи — М. С. Керзиной Виши [24 мая] 6 июня [1913] [...] "Хованщину" треплют в Париже на все лады: Стравинский и Равель (такой есть французский модернист) ее переинструментовывают (после Корсакова!), а Стравинский, кроме того, пересочиняет и досочиняет! Бывает. [...] М. О. Штейнберг — Н. Н. Штейнберг Петербург 24 мая [6 июня] 1913 [...] От Игоря ни слова; сегодня послал телеграмму Дягилеву. Буду ждать ответа. [...] Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Петербург 26 мая [7 июня] 1913 Дорогой Владимир Владимирович, что, Стравинский одурел, или это он нарочно?! Вы видели его последние романсы (японские)? Почему там все ударения не на месте, ни во французском, но, в особенности, ни в русском тексте. Музыка в общем очень славянская, но вся вокальная партия [нрзб.] переставлена на одну четверть дальше, чем должно было быть. Я хотел Вам дать перед отъездом библиографию, но так запутался, что ничего не понимаю! А "Весна священная", вот чудище! Если бы еще была партитура, я, быть может, кое-что понял, но по переложению ничего не соображаю. Из-за этой Стравинщины задержался и [нрзб.] оказывается впустую. Объясните мне романсы. [...] Е. Г. Стравинская — М. О. Штейнбергу Париж [26 мая] 8 июня 1913 Многоуважаемый Максимилиан Осеевич! Ваше письмо к Игорю пришло в Париж, когда мы были у знакомых в деревне (вблизи Парижа), а затем, вернувшись, Игорь заболел, и вот уже несколько дней лежит; у него, кажется, воспаление кишок, что сильно тревожит меня. Температура вчера и сегодня очень высокая и плохое самочувствие. Дягилева он не видит, так как Сергей Павлович сильно занят и не заходит, потому Игорь не может узнать, что Вас интересует. Бакст уехал в Лондон и вернется через несколько дней; сезон затянулся в Париже надолго и Игорь не знает точно, когда уедет в Лондон. Сам он не поедет в Лондон, а как только поправится, мы едем в Устилуг. Наш сердечный привет Вам и Надежде Николаевне и поцелуй детям. Искренне уважающая Вас Е. Стравинская Н. Я. Мясковский — Б. В. Асафьеву Парголово 26 мая [8 июня] 1913 Дорогой Борис Владимирович, если имеете интерес, зайдите к нам в дом, когда будете в Питере, и возьмите посмотреть "Весну священную"; это моя собственность, так что я могу ее Вам предоставить до своего возвращения с дачи. Я ничего не понял; новое это слово или болезненное извращение слуха, не переносящего более чистых интервалов? Во всяком случае это не фокусничанье, так как слишком органично; мне нигде не почудился срыв. Жаль, что нет партитуры. Всего хорошего. Ваш Н. Мясковский В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 27 мая [9 июня] 1913 [...] Стравинщины еще не знаю, ибо ведь в Москве все события наступают позже и — по одному юмористу — сюда можно будет спасаться во время светопреставления. [...] Когда выйдет партитура "Весны"— пришлю. А. И. Зилоти — Б. П. Юргенсону [Выборг?] 28 мая/ 10 июня 1913 Милый Борис, мне говорили, что у Вас издается Симфония (?) И.Стравинского; если это известие верно, то очень тебя прошу распорядиться выслать мне корректурный оттиск, как только он будет готов. Целую тебя. Твой А. Зилоти А. Н. Римский-Корсаков — Н. Н. Римской-Корсаковой Париж 29 мая/ 11 июня 1913 [...] Мы были уже дважды в этом театре. В первый раз на "Играх" и "Тамаре"; второй раз — на "Хованщине"... О "Хованщине" напишу следующий раз. Вчера [...] встретился с Дягилевым и услышал от него, что Игорь "страшно болен, у него тиф". Сегодня его перевозят в больницу, при нем Екатерина Гавриловна ... "Sacre" по газетным сведениям сопровождалось крупным скандалом. В. В. Держановский — И. Ф. Стравинскому Москва 30 мая/12 июня 1913 Многоуважаемый Игорь Федорович! Что нового и что хорошего? Не терпится и не могу дождаться, когда Вы сами вспомните обо мне, освободившись от всяческих треволнений. Ничего не пойму в газетных сообщениях о "Весне священной" и о "Хованщине". Во всяком случае о музыке там ничего нет. Все сие грустно! Пришли сюда, наконец, клавиры "Весны" и "японианы". Несколько вопросов по этому поводу. Правда ли, что партитура "Весны" не поступит в продажу? Это было бы возмутительно со стороны РМИ!. Как же мы тогда дадим статьи?! Да и с принципиальной стороны эта новая затея Кусевицкого ужасно недоброкачественна. По поводу "японианы" недоуменный вопрос уже к автору! Музыка восхитительна, прямо чудесна, но — что значит упорное и систематическое несоответствие музыкального метра с метром текста? Ведь все акценты как бы перенесены то на восьмую, то на четверть. Если это у Вас, у кого всегда идеальная декламация, тончайшее проникновение в изысканнейшие модуляции метра, то — здесь умысел. Но — какой? Откройте его, ибо иначе невозможно правильно подойти к произведению. И опять не издана партитура! Ну вот, все, что было у меня на душе, не говоря уже о прежнем. Всего Вам хорошего. Преданный Вам Вл. Держановский P. S. Да, еще. К постановке "Соловья" нужен будет "Музыке" подробнейший разбор с нотными примерами и прочее. Как это сделать, не имея партитуры? А очень хорошо, что будет готовить оперу и дирижировать Сараджев. Он все это сделает мастерски и с обычной для него увлеченностью. До свидания. М. О. Штейнберг — Е. Г. Стравинской Любенск 30 мая [12 июня] 1913 Многоуважаемая Екатерина Гавриловна! Большое Вам спасибо за письмо Ваше; очень грустно, что Игорь нездоров — будем надеяться, что он уже поправится, когда получите эту открытку. В воскресенье я получил телеграмму от Игоря, а утром в тот же день послал телеграмму Дягилеву, на которую до сих пор не имею ответа. В ожидании я решил поехать в Любенск. Надеюсь, что перед отъездом в Устилуг Игорь увидится с Дягилевым и Бакстом и узнает то, о чем я просил; во всяком случае буду ждать от него письма. Пожелаю ему от всей души поскорее поправиться — может быть, и Вы не откажете известить меня о его здоровье. Надя шлет Вам сердечный привет. Искренне Вам преданный М. Штейнберг А. А. Санин — Е. Г. Стравинской Париж [30 мая/12 июня 1913] С большим огорчением, беспокойством и болью сегодня узнал о болезни дорогого и любимого мной горячо Игоря Федоровича. Господь Бог милостивый да будет с Вами!!.. Твердо верю и уповаю с Божьей помощью. Всей душой, всеми помыслами желающий Вам добра Александр Акимович Санин А. Н. Римский-Корсаков — Н. Н. Римской-Корсаковой Париж 31 мая/ 13 июня 1913 [...] Завтра услышим, наконец, "Sacre". Первое представление этого балета было [...] скандальным. Я читал уже некоторые весьма недоброжелательные критики. Е. Г. Стравинская — Б. П. Юргенсону Нёйи [31 мая/13 июня 1913] Милостивый государь Борис Петрович, по поручению мужа моего Игоря Федоровича сообщаю Вам, что он болен в настоящее время брюшным тифом и потому принужден прекратить на неопределенное время все дела. По причине его болезни также не состоится исполнение его хора. Как только он поправится, он напишет Вам, а пока просил передать его сердечный привет. С искренним уважением Е. Стравинская В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 2 [15] июня 1913 [...] В Стравинском, само собою, тоже ничего не понял; написал автору, но ... судя по парижской телеграмме он заболел тифом! [...] А. Н. Римский-Корсаков — Н. Н. Римской-Корсаковой Париж 2/15 июня 1913 [...] "Петрушка" производит на сцене впечатление большей талантливости. Музыка играет в нем, конечно, довольно жалкую роль. Но все вместе взятое (декорации, танец, музыка) дает занимательное зрелище. Правда, за всеми этими трюками — музыкантскими и сценическими — никаких "глубин бездонных" не скрывается. Становится прямо стыдно, когда вспоминаешь, сколько громких слов наговорил по поводу "Петрушки" А. Бенуа. "Петрушка" груб, в музыкальной сути своей противен, но даже на стороннего зрителя дает живое, яркое по краскам (в звучании и живописно) и с таким остроумием слаженное целое. [...] Но какой ужас "Sacre", если бы ты знала? Ты знаешь, третье представление "Sacre" было столь же скандальным, что и первое. Никогда я ничего подобного не видел. Временами шиканье, посвистывание, улюлюканье и гомерический хохот положительно не давали слушать музыку (какая это музыка!). От начала и до конца, за двумя-тремя исключениями, это гнуснейшая чепуха. И параллельно этой музыкальной дикости какое-то тупое одичание на сцене. Вместо танцев — ужасающие по грубости и нелепости трясения головой, животами, вывернутыми руками и ногами. Вместо групп — груды искривленных тел. Обиднее всего, что декорации и костюмы (в особенности) — превосходны. Они создали (для немузыкальных ушей) какую-то поддержку всей этой чудовищной мерзости. Я ужасно доволен провалом этой вещи. Этого я хотел с самого начала и хотел не по злобе, а по дружбе. Н. Я. Мясковский — С. С. Прокофьеву Шмецк 3 [16] июня 1913 [...] Худо, что Российцы [...] с самой торгашеской развязностью печатают "священную белиберду" Стравинского (не с моей точки зрения, — по-моему, это просто несколько бедно по изобретению, изрядно дико, но местами и совсем недурно) и его же японские романсы, которые декламированы с такой восхитительной прямолинейностью, что слова можно спеть с правильными ударениями, только если всю историю передвинуть на одну восьмую влево. Вообще, все это довольно забавно, но если напечатано, то только в соображении больших доходов, так как противоречит даже самым снисходительным принципам. [...] Е. Г. Стравинская — Б. П. Юргенсону Нёйи [3] 16 июня 1913 Милостивый государь Борис Петрович, мужем моим получена корректура Симфонии, которую нам переслали из Кларана, куда она была направлена Вами. В настоящее время Игорь Федорович, разумеется, ею заняться не может, но надеется провести корректуру всей Симфонии в период своего выздоровления. Он просил Вас немедленно прислать ему Scherzo, которого не хватает. У него имеется только Largo, Finale и первая часть. Игорь Федорович шлет Вам сердечный привет. Искренне уважающая Вас Е. Стравинская Е. Г. Стравинская — М. О. Штейнбергу [Нёйи] [7/20 июня 1913] Многоуважаемый Максимилиан Осеевич! Вы, вероятно, уже знаете, что у Игоря брюшной тиф. В настоящее время ему уже несколько лучше и, кажется, можно надеяться на хороший исход болезни. Мы находимся в лечебнице в Нёйи, около Парижа. Игорь просит Вам передать, что он вряд ли увидится с Дягилевым, так как Сергей Павлович и вся труппа боятся тифа и не бывают у него. В настоящее время и Дягилев, и Бакст в Лондоне по делу Бакста, но через несколько дней будут в Париже, а Вы телеграфируйте если не Сергею Павловичу, то Баксту, от которого, может быть, скорее получите ответ. Наш сердечный привет Вам обоим и поцелуй деткам. Е. Стравинская И. Ф. Стравинский — В. В. Держановскому Нёйи [8] 21 июня 1913 Многоуважаемый Владимир Владимирович, не писал Вам до сих пор, так как сперва был очень занят, а затем заболел брюшным тифом. В настоящее время болезнь, слава Богу, уже начинает сдавать, но, конечно, до полной поправки еще далеко. Ваше письмо на днях получил и постараюсь подробнее ответить на Ваши вопросы. Я очень удивляюсь, что до Вас дошел ложный слух о том, что партитура "Весны священной" не выпустится Кусевицким в продажу. Правда, партитура еще не награвирована, но и времени прошло не много с окончания самого произведения. Что касается партитуры японских романсов, то она вышла одновременно с клавиром и, по крайней мере в Париже, уже находится в продаже. Японские романсы сочинены на подлинные японские стихотворения VIII и IX вв. нашей эры (разумеется, в переводе). Переводчик сохранил в точности число слогов и размещение слов. Ударений, как в японском языке, так и в японских стихотворениях — не существует. Об этом довольно много и интересно пишется в предисловии той книжки стихотворений японской лирики, из которой я почерпнул три стихотворения. Этими соображениями — отсутствием ударений в японских стихотворениях — я и руководствовался, главным образом, при сочинении своих романсов. Но как было этого достичь? Самый естественный путь был — перемещение долгих слогов на музыкальные краткие. Акценты должны были, таким образом, исчезнуть сами собой, чем достигалась бы в полной мере линеарная перспектива японской декламации. Было бы грубой ошибкой сохранить этот принцип лишь для японского языка, ибо, поя эти романсы на европейских языках, пришлось бы лишиться того, что является для меня самым ценным — своеобразной линейной перспективы японской декламации. Что касается дикости впечатления от этой декламации, то я этим нисколько не смущаюсь. Это лежит в планах условностей, которые подлежат в конце концов регламентации привычки. Надеюсь, что я достаточно ясно высказался по интересующему Вас вопросу. Я говорил Равелю о Вашей просьбе; он охотно будет присылать Вам корреспонденции из Парижа. Сведения о "Весне священной" пришлют Вам Равель и Кальвокоресси. Могу от себя прибавить, что появление "Весны священной" на французской сцене было явлением знаменательным. Здесь говорят, что со времен премьеры "Пеллеаса и Мелисанды" не было такого шума. Искренне Ваш Игорь Стравинский Письмо это писала моя жена. М. О. Штейнберг — И. Ф. Стравинскому Любенск 8 [21] июня [1913] Дорогой Игорь, только что получил открытку от Екатерины Гавриловны. Ужасно радуюсь, что ты поправляешься; мы тут беспокоились и даже просили Володю телеграфировать из Петербурга. Жаль, что не пришлось нам повидаться в Париже, теперь уж не знаю, где бы мы могли встретиться. Баксту я написал несколько дней тому назад и отправил заказным; просил его телеграфировать ответ. Думаю, однако, что ничего не выйдет и моя поездка за границу не состоится. Музыкальные разговоры откладываю до твоего выздоровления, от всей души желаю, чтобы это произошло как можно скорее. Передай Екатерине Гавриловне мою сердечную благодарность за известия. Надя и я шлем вам обоим привет, целуем детей — они, впрочем, наверное не с вами. Твой М. Штейнберг С. С. Прокофьев — Н. Я. Мясковскому Лондон 11/24 июня 1913 Милый Колечка, был я в Париже в дягилевских балетах, и вот Вам мое мнение. "Петрушка" до последней степени забавен, жив, весел, остроумен и интересен. Музыка — с массой движения и выкриков — отлично иллюстрирует малейшие детали сцены (точно так же, как и на сцене очень удачно иллюстрируют малейшие фразки оркестра). Инструментовка прекрасная, а где надо препотешная. Но теперь о главном: есть в балете музыка или ее нет? Чтобы сказать да — так нет; чтобы сказать нет — так да. Несомненно, что в балете не одно место, где музыка прямо хорошая, но огромная часть его — модерный рамплиссаж [от франц. remplissage — зд.: пустое многословие]. Однако в каких случаях он пользуется рамплиссажем? Мне кажется — в местах служебных или скучных, вызванных неудачным сценарием. А Стравинский? Он в самых интересных моментах, в самых живых местах сцены пишет не музыку, а нечто, что могло бы блестяще иллюстрировать момент. Это нечто есть не что иное, как рамплиссаж Но раз он в самых ответственных местах не может сочинить музыки, а затыкает их чем попало, то он музыкальный банкрот. И если можно согласиться, что Стравинский пробивает новую дверь, то пробивает он ее маленьким, очень острым ножичком злободневности, а не большим топором, который дал бы ему право на звание титана. [...] Е. Г. Стравинская — С. С. Митусову [Нёйи] [13] 26 июня 1913 Дорогой Степан Степанович, вы, может быть, уже знаете о серьезной болезни Игоря. У него брюшной тиф; сегодня десятый день как он болен и седьмой день высокой температуры, доходившей до 40,6. Со вчерашнего дня средняя температура немного понизилась и сегодняшний день пока довольно хороший, но, конечно, еще радоваться рано и при благополучном далее течении у него еще будет несколько дней высокой температуры. Мы находимся в лечебнице и его лечат холодными ваннами, что очень мучительно (особенно реакция после ванны), но что действительно дает хорошие результаты и каждый раз на градус понижает температуру. Так печально кончается для нас сезон в Париже. Игорь очень просит Вам передать, что он Вас крепко целует и просит ждать его письма, когда он поправится; он тотчас напишет Вам, когда приезжать в Устилуг. Пока, разумеется ничего неизвестно, но, во всяком случае, это вряд ли будет раньше конца июня. Крепко жму Вашу руку и прошу Вас передать от меня и Игоря сердечный наш привет Екатерине Филипповне и поцелуй деткам. Искренне Ваша Е. Стравинская [Приписка Н. К. Рериха] Дорогой Степа, открыл письмо, чтобы узнать последние новости о бедном Игоре. Ему нужно очень поправиться. Сегодня [нрзб.]. Е. Г. Стравинская — А. А.Санину Нёйи [14] 27 июня 1913 Многоуважаемый Александр Акимович! Игорь Федорович получил вчера Ваше письмо и искренне благодарит Вас за участие. Позвольте и еще от души поблагодарить Вас за внимание и участие к мужу. Через неделю мы, должно быть, уедем в Maison de Sante и на несколько дней попадем к друзьям в деревню недалеко от Парижа, а затем вернемся в Париж на один — два дня и уедем домой, то есть в Волынскую губернию. Игорь Федорович был бы счастлив повидать Вас по своему возвращению из деревни в Париж, но, к сожалению, сейчас мы не можем точно определить число, когда это будет. Во всяком случае он будет за несколько дней телеграфировать; быть может, Вы могли бы приехать к этому времени в Париж. Если же это окажется невозможным, то милости просим к нам в Устилуг, куда Вам будет легко заехать по дороге в Москву, так как Вы, вероятно, будете проезжать через Варшаву, а от Варшавы до нас уже недалеко. Муж и я шлем Вам наш сердечный привет. Искренне уважающая Вас Е. Стравинская P. S. Если Вы имеете что сообщить, добрейший Александр Акимович, то имейте в виду, что мы здесь будем еще неделю и потому, если будете писать, адресуйте письмо сюда. Адрес же наших друзей, к которым мы едем, очень сложный, да, правду сказать, мы в точности его даже и не помним. Е. Стравинская С. С. Прокофьев — Н. Н. Черепнину Руайян [16] 29 июня 1913 [...] Слушал я "Петрушку", восхищался его остроумием и талантливостью выполнения задания, но возмущался музыкой, или вернее низким уровнем критерия автора к музыке, как музыке. [...] В. В. Держановский — Н. Я. Мясковскому Москва 18 июня [1 июля] 1913 [...] Да, получил от Стравинушки письмо, которое и посылаю Вам на предмет внеклассного пособия для библиографии на япониану. [...] А. А. Санин — И. Ф. Стравинскому Лондон [до 19 июня/2 июля 1913] Дорогой, славный Игорь Федорович! Как здоровье Ваше, как живете, можете? До последнего дня пребывания моего в Париже я осведомлялся о ходе болезни Вашей, и благодарение Богу — все шло ладно... Как сейчас, мой милый?!.. Очень прошу Вас через жену Вашу — Вам самому трудно будет — сообщить мне, как сейчас себя чувствуете... Напишите и о дальнейших планах и предположениях. Я специально для Вас заеду в Париж, когда буду возвращаться в Россию. Будет это приблизительно около 1-го июля нашего стиля. Очень хочу, просто считаю необходимым с Вами свидеться — и на основании письма Вашей жены буду действовать и лавировать. Христос с Вами, мой хороший!! Сердечный привет жене Вашей!!! Всегда Ваш А. Санин Мой адрес: Waldorf Hotel, мне. К. А. Марджанов — И. Ф. Стравинскому [Москва] [конец июня по нов. ст. 1913] Искренне рад Вашему выздоровлению. Пусть работа Вас не беспокоит. Сделаете когда поправитесь. Крепко жму Вашу руку. Марджанов Е. Г. Стравинская — С. С. Митусову [Нёйи] [конец июня по нов. ст. 1913] Дорогой Степан Степанович! Игорю еще трудно самому писать Вам и потому пишу Вам все то, что ему хочется сказать Вам. Мы, вероятно, дней через 12—13 уедем в Устилуг, где будем в самых последних числах июня старого стиля. Постарайтесь быть готовым к этому времени, так как по приезде в Устилуг Игорь сейчас же будет Вам телеграфировать, чтобы Вы приезжали и просить Вас настоятельно выехать тогда немедленно, не теряя ни минуты, что страшно важно ввиду существующего контракта и срока сдачи "Соловья". Без Вас же Игорь не может приняться за работу. Не знаю, передавал ли Вам Николай Константинович, как Вам надо ехать. Вам надо брать билет Петербург — Ковель через Ровно. Можно поехать и через Вильно — Брест; узнайте, что удобнее. Гурий обыкновенно едет на Ровно. Но только в Ровно приходится сидеть несколько часов. В Ковель Вы приезжаете ночью и если будут извозчики (о чем узнаете на вокзале), то советуем Вам все-таки поехать отдохнуть и хоть несколько часов поспать в гостинице "Версаль". Эта гостиница приличнее других. Скажите, что Вы едете к Белянкиным в Устилуг, это имеет значение практическое. Белянкины — это моя сестра и ее муж — владетели Устилуга и они всегда останавливаются в гостинице "Версаль". Там Вы скажете, что Вы с первым поездом должны ехать во Владимир-Волынский и попросите Вас заблаговременно разбудить и позвать извозчика. Кажется, в 8 часов утра уходит поезд во Владимир-Волынский, куда Вы часов в 10, то есть через два часа приезжаете. Там Вас будут ждать лошади и, вероятно, Игорь Вас сам встретит, если будет здоров. Только не забудьте телеграфировать из Петербурга при выезде, чтобы мы знали, когда Вас ждать. Пожалуйста, дорогой Степан Степанович, как только получите нашу телеграмму из Устилуга — выезжайте. И. Ф. Стравинский — А. А. Санину Нёйи [19 июня] 2 июля 1913 Дорогой Александр Акимович! Получил от Вас посланьице. Спасибо! Я уезжаю отсюда, если все будет благополучно, через неделю в пятницу, то есть 11-го июля нового стиля. Ах, если бы Вы могли приехать днем раньше или еще лучше 10-го июля, ибо день отъезда всегда очень беспокойный. Если же это абсолютно немыслимо, то приезжайте непременно из Варшавы, куда Вы направитесь, чтобы ехать в Москву — ко мне в Устилуг Волынской губернии. Ехать надо до Варшавы на Ковель. Выезжайте из Варшавы в 3 часа дня (или около этого) на Брестском вокзале и в 11 вечера Вы в Ковеле. Там переночуете в гостинице "Версаль" — в 8 часов утра садитесь на вокзале в Ковеле и едете в город Владимир-Волынский (два часа езды), приезжаете туда, там Вас будут ждать наши лошади, чтобы, проехавши 10 верст, довести до нашего дома. Телеграфный адрес: Устилуг, Стравинскому. Ваш Игорь Стравинский И. Ф. Стравинский — М. О. Штейнбергу Нёйи 20 июня/3 июля 19I3 Дорогой Макс, я постепенно оправляюсь от этой адовой болезни — хожу, как муха на двух лапах. Если все будет идти, как сейчас, уеду в пятницу в Устилуг. Ужасно жалею, что ты не был в Париже и что мы с тобой не видались. Твоя вещь меня очень интересует, и я бы очень хотел увидеть твою оркестровую партитуру. "Весной священной" в оркестре я очень удовлетворен — я был счастлив, истинно счастлив услышать долгожданное оркестровое исполнение. Представления проходили очень бурно. Дело доходило до драки. Хореография Нижинского бесподобна. За исключением очень немногих мест все так, как я этого хотел. Надо еще долго ждать, чтобы публика привыкла к нашему языку. В том, что мы сделали, я уверен, и это дает мне силы для дальнейшей работы. Желаю тебе от души той же бодрости творческого духа, ибо я тебя люблю. Твой Игорь Стравинский Наде от нас кланяйся и деток целуй. Моя комната, в которой я провел немало отчаянных часов страданий. И. Ф. Стравинский — Б. П. Юргенсону Нёйи 20 июня/3 июля 1913 Многоуважаемый Борис Петрович, я постепенно оправляюсь от своей болезни и через неделю думаю вернуться к себе в Устилуг, Волынской губернии. Поэтому будьте добры мне прислать к этому времени клавир "Звездоликого" [выслан 27 июня 1913 г. (прим. И.Стравинского)] в каком угодно виде (абцуг или уже напечатанный — все равно, ибо клавир более не требует исправлений), чтобы я мог окончательно и немедленно Вам прислать оркестровую партитуру. В клавире я Вас попрошу сделать все точно так, как я уже указал в первой корректуре. Относительно посвящения Дебюсси — […] в виде факсимиле справа с моей подписью. Пока, уважающий Вас И. Стравинский Извините за кляксы: я еще слаб и не уверен в движениях. Н. Я. Мясковский — В. В. Держановскому Шмецк 20 июня [3 июля] 1913 [...] О Стравинском я думаю так: все это весьма прекрасно (письмо его я Вам возвращаю: ведь это письмо И. Стравинского!), японские стишки линеарны и т.д., но когда я играл и читал его штучки, мне инстинктивно хотелось все время тереть уши и мотать головой, чтобы избавиться от мушиной назойливости этой нарочитой декламации; но музыка мне нравится: в ней много личного, "линеарно"-интимного, гармонически свежего и, слава Богу, нескрябинского. Вообще Стравинский ничего, молодец, хотя его "Весна" кажется мне иногда чрезвычайно бедной по изобретению: он как влипнет в какую-нибудь гармоническую выдумку, так уж из нее ни взад, ни вперед, иногда целый номер топчется на одном месте; но самые выдумки порой весьма интересны и вообще вся музыка "Весны" характерная и выдержанная, что для меня является главным возражением против обвинений Стравинского в неорганичности, надуманности, ломании. Между прочим, Прокофьев был в Париже на "Петрушке" и сообщил мне весьма ценное впечатление — он отметил у Стравинского склонность, наряду с моментами настоящей ценности, уделять слишком много места рамплиссажу, даже в наиболее существенных моментах — это правда. Но о Стравинском довольно. [...] А. А. Санин — И. Ф. Стравинскому Лондон 21 июня/4 июля 1913 |
Распечатать страницу
| Тонька |
| Яд орхидеи |
| Текста |
| Cmex |
| mp3 |
| МАЮ.РФ |
P.S.: Возможно, некоторые статьи полностью или частично были взяты с "Агарты". Автора Слынько Н.М.
Большая часть сайта - это материалы, скопированные из простора всемирной паутины, либо перепечатанные из журналов 80-х и 90-х годов. Дата регистрации и создания сайта: 2001-06-25 15:45:10
После 2003 года статьи практически не добавлялись, так как Википедия стала очень популярной. И смысл собирать информацию о музыкальных группах отпал. Ведь в Википедии есть практически всё.